Эмилия, с трудом подняв голову, ответила слабым голосом:

– Я и сама так думала…

Капитан слегка улыбнулся уголками губ, но его взгляд оставался серьёзным.

– Ты сильно ударилась. Но тебе повезло, – сказал он, поправляя компас.

Эмилия, чувствуя интерес, несмотря на боль, посмотрела на то, что он делал, и спросила:

– Вы знаете, где мы сейчас?

Капитан вздохнул, глядя на горизонт.

– Нас сильно унесло от курса. Я ещё не могу сказать точно, где мы, – его голос был спокойным, но в нём чувствовалась скрытая тревога. – Но море тихое, а это уже хорошо.

Их разговор разбудил одного из моряков, который спал, прижавшись к борту. Мужчина, которого звали Келвин, медленно открыл глаза, его взгляд был затуманенным, но, увидев утреннее солнце, он с облегчением улыбнулся.

– Мы всё-таки выжили, – сказал он, потирая лицо и садясь.

Капитан бросил на него короткий взгляд, а потом снова вернулся к своим расчётам.

Эмилия, всё ещё чувствуя слабость, посмотрела на спящего старпома и второго моряка. Их лица, несмотря на усталость, были спокойными, словно сама природа дала им небольшую передышку.

Лодка продолжала дрейфовать в неизвестность, окружённая бескрайним морем, где гладкая вода отражала небо, как зеркало.

Капитан, нахмурив брови, вновь взглянул на свой секстант. Он держал его с таким сосредоточением, словно этот прибор был последней ниточкой, связывающей их с цивилизацией. Его глаза, привыкшие к суровости моря, внимательно следили за тонкими стрелками, сверяясь с положением солнца, которое уже поднялось высоко над горизонтом. Затем он аккуратно положил секстант на колени, достал компас и, повернувшись немного в сторону, тихо пробормотал что-то себе под нос.

Келвин, который всё это время наблюдал за действиями капитана, не выдержал.

– Ну что, капитан? Где мы? Есть хоть какие-то хорошие новости? – спросил он, потирая замёрзшие руки.

Капитан, не торопясь, сверился с кожаным журналом, в который он сделал несколько быстрых записей. Его лицо оставалось сосредоточенным, но в глазах мелькнула искорка облегчения.

– Похоже, мы находимся на одном из торговых путей, – сказал он, глядя на Келвина, и постучал пальцем по журналу. – Если повезёт, нас подберёт один из купеческих кораблей. Тут часто ходят суда, особенно на юг, к островам.

– Вы серьёзно? – Келвин выпрямился, его голос дрожал от облегчения. – это не может не радовать.

Слова капитана привлекли внимание Эмилии, которая, всё ещё чувствуя слабость, приподнялась на руках. Её взгляд был полон надежды.

– Значит, нам не придётся неделями сидеть в этой лодке? – спросила она, её голос звучал тихо, но с заметной ноткой облегчения.

Капитан повернул голову к Эмилии, и на его лице появилась лёгкая, едва уловимая усмешка.

– Лучше бы тебе не дожить до того, чтобы провести недели в этой лодке, – сухо произнёс он, но в его голосе слышалась горькая шутливость. – После двух недель дрейфа начинается самое интересное. Когда заканчиваются вода и еда…

Эмилия нахмурилась, её лицо побледнело. Она поймала этот его взгляд, в котором читался опыт моряка, повидавшего то, что лучше бы не видеть.

– И что же тогда? – переспросила она, словно опасаясь услышать ответ.

Капитан, ненадолго задумавшись, пристально посмотрел на Эмилию.

– Тогда, девочка, начинается самое жуткое испытание, – тихо и серьёзно сказал он. – Это не голод и жажда, а то, как они ломают людей. Голод вытягивает из человека всё, что делает его человеком. Мысли становятся туманными, воля ослабевает. Люди начинают ссориться за последнюю каплю воды, каждый думает только о себе.

Его взгляд потемнел, и он продолжил, сдержанно, словно рассказывая нечто слишком личное: