– Я блинов не ем, лучше мясное что-нибудь, – прервала его девушка.

Орехов рассмеялся.

– Ты не поняла! Это фамилия друга моего такая – Блинчиков. А поесть у меня ничего нет – шаром покати. Не жил я последние дни дома. Вот глупость! Знал бы, что встречу тебя, я бы торт купил. Нет, никого я больше в целом мире не встретил, только тебя нашёл. Целый клад! Это от Бога. Тебе кажется, наверное, странным то, что я говорю?

– Нет, не кажется, – отвечала девушка. – Нашёл так нашёл. Зачем всем рассказывать? Про иконы? Про старинные монеты? Надо учиться молчать о таком. Ты много болтаешь!

– Я больше не буду говорить, давай помолчим, – согласился Орехов.

Он включил свет.

– Фи, – сказала незнакомка, – какая пылища у тебя. Хотя бы простыня чистая найдётся? Время позднее. Пора в постель.

Девушка пристроила шляпу на топчан и мигом сняла платье через голову. Орехов увидел чёрное кружево белья, нашёл полотенце, закрыл им лицо и побежал к умывальнику.

– В шкафу! – крикнул он. – Простыня в шкафу! Отдыхай, я сейчас! Я быстро…

И он с яростью, с азартом резанул бритвой свои безобразно длинные и сальные волосы и сунул голову под горячую воду. Он взбил пену в волосах бороды и шлепнул в умывальник ногу, царапая белый кафель огрубевшей кожей пятки.

Он вытерся насухо полотенцем, сминая махровую ткань, наполняя её водой, омывшей его мощное, загоревшее тело, и посмотрел на себя в маленькое зеркальце над умывальником. Лоб был в царапинах, щёки – в порезах. Он был непохож сам на себя – вот чего стоило ему познание мира!

– Ты скоро? – спросил ангельский голосок.

Орехов повернул выключатель дрожащей рукой и, с расширенными глазами, во тьме, шагнул к зовущей белизне дивана. От женщины шёл дивный запах персиков.

– Родная моя, – прошептал Орехов в нежное ухо, источавшее этот дивный запах, – родная моя, прости, я так давно не имел никого, я одичал!..

Её тело было лёгким, невесомым, плавно покорялось его желаниям. И это тоже было познанием мира.

– …Не думай плохо обо мне, – сказала девушка. – Конечно, мне нужны деньги. И я их зарабатываю, как могу. А кто не так?..

– Забудь обо всём низком, – сказал Орехов. – Деньги будут. А ты спи. Мне хочется сейчас поработать немного.

Он включил настольную лампочку с разорванным абажуром и рассмотрел тщательно и самокритично этюды с розой.

«Блинчиков прав, – думал он. – Мир простой, цельный и устойчивый. И он красив, этот мир! Я же допустил в этих картинах ошибки, навеял на зрителей тоску. Разве можно так давить своих зрителей? Им и без того бывает нелегко жить. А живопись должна им помогать, должна нести им свет в души!»

Между тем, девушка проснулась.

– Пять часов? Мне пора, я принимаю смену, хотя и суббота. Я решила сейчас официально, для вида, работать, чтобы милиция не трогала меня. Но это копейки, а не зарплата! Хотя я не брезгливая, я подбираю всё, что Бог послал. Что ты мне дашь, Женя?

Орехов встрепенулся.

– Разве я ничего не даю тебе? Я всем существом своим принадлежу тебе. Тебе было со мной хорошо, ты ответь? Разве я не подарил тебе счастье как мужчина?

– Как мужчина ты, конечно, бог, – сказала девушка, улыбнувшись. – Просто бог, не сравним ни с кем! Но мне нужно что-то конкретное получить. Ведь ты обещал. Болтал про королей. И все девочки знают, что ты упаковался – и ещё как! – на склепах и иконах. Сколько дашь сейчас? Говорят, что ты собираешься уехать в Америку. Может, прихватишь меня? Доедем туда, откроем магазин ювелирный. Я помогать тебе буду!..

– Ты хочешь выйти за меня замуж? – спросил тихо Орехов. – Я согласен. Я запишусь с тобой в любом загсе, какой назовёшь, или обвенчаюсь в любой церкви. Ты будешь моей женой? Ответь мне, пожалуйста, ответь, не накручивай только! Просто ответь. Да или нет? Моё отношение к тебе вполне серьёзно.