Сейчас Андрей на четвереньках стоял посреди маленькой, заставленной мебелью комнатки. Ещё минуту назад она казалась ему огромной. Спинка кресла вздымалась высоко над головой – не дотянуться, разве что долететь, а теперь он легко схватился за неё рукой, поднимаясь с пола. Коробка, в которую его запихнула сердобольная тётушка, и до того казавшаяся ему тесной, теперь выглядела пугающе крохотной. Как он только в неё поместился?

Сердобольная тётушка застыла в дверях с кружкой. Она держала её так неловко, что чай тонкой струйкой лился на пол и брызгал во все стороны. Тётушка этого не замечала, она во все глаза смотрела на Андрея. Отчего бы ей не смотреть? Не каждый день подбитый ворон оборачивается человеком вот так, в прямом эфире, без регистрации и эсэмэс. Андрей и сам бы не отказался поглядеть на это со стороны, а не изнутри, так сказать, ситуации.

Человеческий разум вернулся, а следом за ним вернулся и стыд. Неловко прикрывая рукой пах, Андрей шагнул в сторону, за кресло, чтобы незнакомая женщина видела его только по пояс. Надо было сказать ей что-то успокаивающее, ободряющее, чтобы она не испугалась, не набросилась на него, не погнала из дому.

Прошлую ночь, первую с того момента, как Андрей стал вороном, он провёл в подъезде, завернувшись в старый истоптанный ковёр, брошенный у входа. И это ему ещё повезло, что домофон не успели починить и он не остался на улице – абсолютно голый и страшно голодный.

Может быть, удастся выпросить у этой женщины какую-то одежду? Футболку, старые спортивные штаны? А может, получится напроситься на ужин? Или даже… Так далеко надежды Андрея не распространялись. Понятно, что сердобольные тётушки, которые жалеют больных птиц и котиков, не обязаны так же трепетно относиться к незнакомым голым мужикам. А значит, надо действовать осторожно, обходительно, начать с комплимента, очаровать…

– У тебя есть пожрать чо-нибудь? – эти слова вырвались у Андрея как будто помимо воли. Словно крик души (а скорее завывающего, как синий кит, желудка). Вот и очаровал даму…

Женщина, оцепеневшая на пороге комнаты, громко и облегчённо расхохоталась. «А могла бы и кружкой кинуть», – пронеслось в голове у Андрея.

****

– Там плед, – сквозь смех проговорила женщина, показывая куда-то за спину Андрею. – На диване. Можно прикрыться.

Он обернулся. Краем глаза заметил на полу серую ляпку птичьего помёта. И ещё одну – на подлокотнике дивана. В лицо ударила горячая волна крови. Это было невыносимо. Он, взрослый серьёзный человек с высшим образованием, воспитанный, чистоплотный, и вот…

Женщина истолковала его смущение по-своему:

– Ой, да не парься! Чего я там не видела?

Стараясь больше не приглядываться, Андрей схватил плед и накинул себе на плечи. Стыд всё ещё разъедал его изнутри, но, по крайней мере, телу стало уютно и тепло. Простенький флисовый плед был мягким и приятным на ощупь. Точно лучше вчерашнего ковра из подъезда.

– Пойдём на кухню. Я чаю сделаю, а ты мне всё объяснишь, – позвала женщина.

Рассказывать всё Андрею совсем не хотелось. Одна половина его истории полнилась отвратительными физиологическими подробностями, другая неподготовленному слушателю показалась бы жуткой нелепицей. Впрочем, эта женщина застала его в момент превращения и не накинулась с кулаками, не закричала, не завизжала и не погнала прочь. А значит, у неё либо стальные нервы, либо она просто чокнутая и принимает такие вещи как должное. Оба варианта вполне устраивали Андрея.

Он выбрался из-за кресла и прошёл вслед за хозяйкой на крохотную кухню, занятую монструозным гарнитуром такого яркого зелёного цвета, что было больно даже человеческим глазам. Андрей представил, каково будет птичьему взору, и зажмурился от отвращения.