Здесь можно еще раз акцентировать внимание на представлении о методологической культуре. Чем является такая культура в культурно-исторической перспективе? Это формирование методологического пространства – теоретического пространства, наполненного теми стратегиями мышления и действия, которые были продемонстрированы историей и которые имеют определенные факторы в качестве того, что их породило. В каждой переломной эпохе должна актуализироваться рефлексия, которая делает «безусловное» условным и созданным, решением каких-то проблем и ответом на какие-то вызовы. В той мере, в какой такая рефлексия действительно имеет место, можно говорить об увеличении методологической культуры. И наоборот, если какая-то эпоха пытается представить себя новым Абсолютом, не требующим обоснования, то она может целенаправленно уничтожать следы предшествующих эпох, альтернативные своим способам мышления и деятельности. Христианство, например, достаточно проявило себя в этом качестве, уничтожая следы всей предшествующей культуры как языческой.

Накопление методологической культуры должно проявляться в увеличении меры культурно-исторической рефлексии. Теоретик, выступающий с какой-либо позиции, будет демонстрировать свой уровень методологической культуры как присутствие или отсутствие указанной рефлексии. Чем меньше эта культура, тем меньше и культурно-историческая рефлексия. Тем больше теоретик задает свою позицию как безотносительную, тем больше такая позиция оказывается черно-белой, не допускающей за противоположными позициями своей исторической правоты.

Пример Даренского демонстрирует то, во что может вылиться деградация методологической культуры. Это не только потеря культурно-исторической глубины рефлексии. Это воспроизведение черно-белой логики идеологических поворотов на протяжении существования каких-то социокультурных систем. Представим, что есть система Х, в которой установлена идеология А. Если уровень методологической культуры в этой системе близок к нулю, то критика идеологии приведет к простому отрицанию, к формированию идеологии Б. Если произойдет революция и установится идеология Б, то в случае отсутствия методологической культуры А будет изображаться предельно негативно и примитивно. Взятая в качестве вызова идеология Б сформирует простой возврат к идеологии А. Теперь Б будет изображаться предельно негативно и примитивно. Если Б станет вызовом, то в ответ на него произойдет простой возврат к А. И так далее. В этой черно-белой логике все время будет происходить переход от А к Б, затем обратно к А, затем снова к Б – и т. д. Это будет результатом простых идеологических отрицаний. Идеологии будут браться вне их генетических контекстов, вне противоречивой логики их социальной реализации. Как можно будет выходить из такой «колеи»? Через повышение методологической культуры, через понимание того, что реальность гораздо сложнее простых идеологических схем, что стремление обходиться простыми схемами деструктивно при любом схематическом содержании.

Даренский демонстрирует именно такую деструктивность.

Эта статья является критическим анализом позиции Н. Н. Ростовой, изложенной в статье «Беспочвенность как антропологическая и национальная проблема»8.

В данной статье рассматривается проблема идентичности современного человека, определяемая как «беспочвенность». Автор анализирует необходимость создания внутреннего закона, который бы основывался на антропологии, а не на социокультурных или национальных аспектах. Основное внимание уделяется сравнению современного состояния человечества с контекстом двухтысячелетней давности, в частности, с христианством как универсальной религиозно-этической революцией. Вопросы разделения христианства на конфессии, а также его интеграция в социокультурные системы рассматриваются как ключевые факторы, создавшие уникальные вызовы для современности.