– Я серьёзно, синьор Николетти.

– В таком случае не скажу ни слова. И вы можете называть меня просто Адриан.

Улочка погрузилась в неловкую тишину. Я никогда не испытывала сложностей в общении с противоположным полом, по крайней мере, в дружеском и профессиональном смысле. С моими знакомыми мужчинами можно было обсудить дела или учёбу или просто поболтать. Но диалог с Адрианом не складывался.

Я даже не знала, как тактично попрощаться.

– Я, наверное, пойду…

– Позволите вас проводить? – спросил поэт, галантно предлагая опереться на его локоть.

– И вы не боитесь ночной прогулки с ведьмой? – не удержалась я от колкости, в ответ на которую ожидала шутки или ухмылки.

Но мужчина на удивление серьёзно покачал головой.

– Не боюсь, если, конечно, вы не боитесь прогулки с незнакомцем.

Первым и, наверное, правильным желанием было отказаться от сопровождения. Я ничего не знала об этом мужчине, и за тот короткий диалог, что состоялся между нами, не могла составить о нём даже примерное мнение: слишком уж хорошо Адриан надевал разные маски.

Но, вспомнив историю с докерами, я всё-таки кивнула.

– Буду благодарна, если вы меня проводите. Однако знайте, что если в ваши планы входит убить наивную ведьму, то я вас прокляну.

– Уверяю вас, мои намерения самые что ни на есть рыцарские, – усмехнулся Адриан. – Ведите.

Под руку я всё-таки его не взяла, и, шагая на приличном расстоянии друг от друга, мы с поэтом двинулись по ночным улочкам Венеции в сторону Академии.

Спустя пять минут уже довольно комфортного молчания мужчина заговорил:

– Эстер… могу я задать вопрос магического характера?

От такого внезапно вопроса я сбилась с шага.

– Конечно, но пока не услышу вопроса, не могу обещать, что отвечу.

– Разумеется, – кивнул мужчина. – Я знаю, что ведающие специализируются в разных направлениях магии. Но, возможно, вы что-то знаете о заколдованных артефактах?

Ещё больше удивившись, я неуверенно протянула:

– Что-то я точно знаю. О какой конкретно вещи идёт речь?

Поэт ответил не сразу. В темноте мне сложно было прочесть эмоции на его лице, но то, как долго он подбирал слова, уже показалось тревожным.

– Не так давно мне подарили перо. Когда я пишу стихи с его помощью, в моей голове звучат рифмы и слова… – наконец произнёс он. – Эти слова мне не принадлежат, как и голос, который их произносит.

По моей спине пробежали мурашки.

– Адриан, я специализируюсь на проклятиях. И честно вам скажу: то, что вы описали, звучит нехорошо.

– Понимаю, – пробормотал поэт. – Но то, что даёт мне перо, те тексты, которые остаются после него на бумаге, – это… чистое искусство.