– Спасибо! – Анфиса оцепенела от такого изобилия необычных вещей.

– А я сейчас сварю кофе, и попьем с твоими замечательными булочками. Они горячие! С маком! Красота, – искренне радовалась хозяйка.

Анфиса оглядывалась по сторонам и не могла преодолеть ощущения, что она в музее. Над ней нависал огромный резной шкаф, в комнате было несколько маленьких столиков, один круглый с лампой, где украшенный стеклярусом абажур держала, высоко вскинув руки, латунная дриада, а другой, квадратный, запомнился удивительной инкрустацией, синим крапчатым камнем. Именно на нем она и рассматривала альбомы, которые не уместились на огромном, светло зеленом продавленном диване. Везде, под слоем пыли стояли разнообразные вазочки, статуэтки и рамки с портретами. Все это, как казалось Анфисе, хранилось здесь со времен царя Гороха.

– Да, здесь вещи моих родителей, а кое-что бабушек и дедушек. После революции квартиру поделили. Большая удача, что мне оставили эти две комнаты и комнату прислуги. Она маленькая, я переоборудовала ее в кухню. Много ли мне надо? Главное отдельно, – как будто услышав мысли Анфисы, рассказала Лилия Францевна. – Ну как, заинтересовало что-то? Я увлекалась искусством, когда была молодая, как ты, поэтому приобретала некоторые из этих книг.

– Все очень интересно! А можно мне принести фотоаппарат и делать снимки для курсовой или даже дипломной работы? – осторожно спросила Анфиса.

– Конечно, снимай, все, что хочешь. Только, прости, милая. Домой не хотелось бы тебе давать книги. Не обидишься? – спросила хозяйка.

– Конечно, я понимаю. Книги любые дефицит, и мне тоже знакома проблема вернуть их назад, – с горячностью согласилась Анфиса.

– Ну, идем? Кофе стынет, – и она аккуратно расставила чашки и тарелки на большом дубовом столе, небрежно сдвинув в сторону книги и газеты.

Анфисе не хотелось прерываться, и она пила, поглядывая на приготовленные ею книги и альбомы. Кофе она не любила, он ей казался очень горьким, особенно без молока, но сказать об этом бабушкиной подруге она постеснялась, поэтому налегала на булочки. Лилия Францевна тоже смаковала булочку, роняя мак, которым ее обильно начинили, прямо на халат и, широкими движениями, сбрасывая крошки прямо на пол.

– Мне нельзя увлекаться булочками – лишний вес. Совершенно непонятно, откуда он берется, я не так много ем. Наверное, от безалаберности, я ленюсь готовить себе, – сказала она то ли самой себе, то ли Анфисе поглядывая на тарелку, раздумывая не взять ли вторую булочку. В то время как гостья хотела взять третью, но постеснялась, – Ешь, ешь милая! Тебе можно сколько угодно, вон, какая худенькая! Как моя Катенька себя чувствует?

– У нее что-то стало очень скакать давление и сердце болит. Говорит, что сегодня много лучше, спасибо, – неразборчиво говорила Аня, набив рот третьей булочкой.

– Когда же она ко мне соберется? Думаю, вам целесообразнее прийти ко мне, чем мне к вам, тебе же потребуется время для знакомства с книгами. Не возражаешь? – Францевна уже придвигала к себе изумительную эмалированную пепельницу с горой пепла и окурков. Причем, по ним можно было судить о ее вчерашнем дне – на части окурков сохранились следы помады – видимо она ходила на улицу и красила губы.

– Конечно-конечно. Я привыкла, – Анфиса и правда привыкла, что везде, где она бывает, накурено, хоть топор вешай. В мастерской монотипии, в на кафедре вуза, на лестнице, не говоря уж о вечеринках, на которые она частенько ходила. Хоть с этим и боролись в вузе, но неэффективно.

– А бабушка не курит?

– Нет, и вроде никогда не курила. А теперь здоровье не позволяет.