– Э, вот оно что… Ты раненая. Крыло повредила… может, и лапку? Прямо как я… – разговаривал Антон с птицей. – И что нам теперь делать?

– Антусь! – позвали сверху. Он поднял голову: над берегом с норами попугаев увидел спускающегося Стася.

– Нашёл, – садясь рядом и доставая папиросы, выдохнул Стась.

Посидели молча, покурили. Вяло обсудили международное положение и подбитую чайку.

– В птичьи санитары ты, значит, подался, – подвёл итог Стась, – а мы с Реней головы ломаем, куда пропал. Волнуемся, между прочим. Оба.

– Да что там… что со мной будет. Куда я денусь, – безразлично отвечал Антон, но вдруг кинул быстрый взгляд на Стася. – Боитесь, что порешу себя? Чепуха… Здешний берег не подходит. Пока доберёшься до глубины, чтоб утопиться, с час через болото и отмель тащиться надо. Лужа…

– Это да, – согласился Стась, – но кто ж тебя знает, что ты там себе надумал и куда подался. Я, Антусь, – он нерешительно прокашлялся, – вот чего не пойму… С чего ты так горюешь-то? Свет на ней клином сошёлся, что ли?

– Считай, что сошёлся, – через затяжку, перекатывая в губах окурок, невнятно отвечал Антон. – Ты не старайся особо. Это мне уж все, кто мог, сказали.

– И с чего так? – живее продолжал Стась. – Не жена ведь… Было у вас чего? Ну, серьёзное, уж совсем? С чего тебя так схватило? До чего доходило-то?

Антон молчал. Ещё один молчальник, подосадовал про себя Стась, прямо как моя сестрица, вот и молчали бы на пару… Но Антон надумал наконец ответить:

– Дошло, не дошло… Тебе не понять. Какое это имеет значение? Вот взять тебя. У тебя – было? Со Стефой с Барановщины? С Костей Пузыревской? С конопатой Эмилькой с Жабенщины? – припоминал он грешки влюбчивого Стася на родине. – А здесь, с длинной Данусей? С Терезой? – Стась усмехался и неопределённо кривился, а иногда не удерживался от самодовольного кивка. – И что? Жениться будешь?

– Не-е-ет… Ещё чего! – испугался Стась, мысленно перебрав названных дев, хотя все его романы начинались именно с уверенности, что это на всю жизнь, и он каждый раз, моментально вспыхивая, собирался под венец.

– Вот видишь. А мне неважно, было – не было, когда и с кем.

– Да я не про то, – спохватился Стась. – Я вот что… Кхм… я к тебе с предложением. Э-э-э…. Сватом. Кхм. Не хочешь ли ко мне в родственники? Женился бы ты лучше на Рене. А?

Антон в изумлении оглядел его и покачал головой: ну и ну… Курил, долго молчал, прежде чем спросить:

– А что Реня? Она что, согласна?

– Не знаю, – соврал Стась, уже жалея, что взялся за такое дело, – Это собственная моя придумка. А она будет, будет «за»! Ручаюсь!

– Ручается он… – хмыкнул Антон. Отшвырнул окурок и ухватил Стася за конец воротника. – Стась. Хороший ты парень, но… Запомни, друг, вот что: твоя сестра достойна лучшего. Самого лучшего в этой жизни. А не меня. Зачем ей такой, с перебитым крылом? Понял, нет? Ну, думай. Может, поймёшь когда.

Он отпустил Стася, оба снова достали по папироске и долго дымили молча. Вдруг Антон спросил:

– Стась, кто взял заказ дона Серхио?

– Никто. Пока никто. Кто ж возьмёт, раз ты отказался. Старик хочет на том же уровне. Вроде так и говорил. А Богдан занят, на город работает…

– Я возьму этот заказ. Будет ему на уровне! Только дорого. Дорого!

– Что это ты? – удивился Стась. – С чего передумал?

– А что, это плохо? Раз никто не взялся. Никому я дорогу не перебегаю?

– Нет, что ты! Лерман не знал, как и быть: отказывать, упускать такой куш – жмотится. Обрадуется! Мы все обрадуемся, что ты… э-э… вроде как воскрес! На манер Христа…

– Я вот что решил, – глаза у Антона полыхали, впервые со злосчастного письма. – Не может этого быть, чтобы вот так всё закончилось. Что-то здесь не так. Как-то её задурили. Пусть сама мне скажет, в глаза. Мне надо знать. Я вернусь, как обещал, и она будет со мной. Как бы там ни было. Отобью у любого мужа. Буду здесь брать любые заказы, работать день и ночь. Подмётки рвать на ходу, как Лерман. Денег доберу к отъезду. Надо разбогатеть так, чтобы там, вернувшись, всё бы мог. Дворец купить. Фабрику какую, как у пана Жабы. Мебельную фирму открыть. Авто завести. Я вернусь, как и обещал ей, – королём. Пусть даже годы на это уйдут. Я теперь торопиться не стану. Буду бить наверняка.