И теперь, восемь лет спустя, она сидит передо мной – такая же хрупкая, такая же бесконечно дорогая, и я не могу потерять её так же. Я не выдержу.

– Я поеду с вами! – говорю я, вставая.

– Ты можешь следовать за нами на машине, но, к сожалению, мы не можем брать пассажиров в карету скорой помощи, – говорит женщина-медик, бросая быстрый взгляд на меня.

– У меня нет машины, – отвечаю я, сглатывая комок в горле.

– Ты можешь попросить кого-нибудь из знакомых отвезти тебя, – отвечает она, проверяя капельницу, которую уже подключили к бабушке.

Я не знаю, кого попросить. Софи уехала. Бабушка – единственный человек, с кем я по-настоящему близка. Остальные? Я даже не знаю, кто может приехать по первому звонку.

– Дайте мне минуту! – я достаю телефон и быстро пролистываю список контактов, но пальцы дрожат так сильно, что я едва попадаю по экрану.

– Нам нужно выезжать, – говорит мужчина-медик. – Мы везём её в Мемориальную больницу Сент-Джозефа. Там ей окажут всю необходимую помощь. Ты можешь поехать следом.

Смотрю на бабушку, на её бледное лицо, на её слабую руку, которую я до сих пор держу.

– Бабушка, я приеду сразу за тобой, хорошо? – шепчу я.

Её пальцы едва ощутимо сжимают мои.

– Я знаю, милая… Ты всегда рядом…

Они вывозят её на носилках, и я следую за ними, пока они не загружают её в машину. Сирена снова включается, и скорая уносится в сторону больницы. Стою на пороге магазина, растерянная и напуганная, не зная, что делать дальше. Липкий жар летнего дня давит на плечи, воздух густой, наполненный отдалённым гулом машин и приглушёнными голосами людей, спешащих по своим делам.

Мир без бабушки невозможен. Она должна выжить.

Закрываю магазин, поворачивая ключ в замке дрожащими пальцами. Вокруг пустынно – только редкие машины проезжают по улице, их капоты поблёскивают под палящим солнцем, отбрасывая длинные, рябящие тени на раскалённый асфальт. Воздух дрожит от жары, создавая иллюзию зыбкого марева над дорогой. Где-то вдалеке слышится приглушённый лай собаки, но город кажется застывшим в этой знойной послеобеденной тишине. Воздух густой, пропитанный запахом нагретого асфальта и лёгким ароматом цветов из ближайшего сада. Я сжимаю ключ в ладони и медленно делаю шаг назад, ощущая, как внутри растёт беспокойство. Солнце ещё высоко, но воздух тяжёлый, пропитанный жарой, которая кажется невыносимой. Меня знобит, но не от холода, а от нервного напряжения.

Общественный транспорт в нашем городке ходит не так часто. Проверяю расписание на телефоне, ловя дрожащим пальцем ближайший автобус до района, где находится Мемориальная больница Сент-Джозефа. Десять минут ожидания, но кажется, что прошла вечность. Я несколько раз проверяю экран телефона, но время почти не движется. Минуты растягиваются, как будто кто-то намеренно замедлил их ход. Смотрю на дорогу, прищуриваюсь от яркого солнца, пытаясь разглядеть приближающийся автобус, но улица кажется застывшей в жарком мареве. Ветер качает вывеску автобусной остановки, её металлический скрежет раздражает слух. Сжимаю телефон в ладони, чувствуя, как пальцы холодеют от нервного напряжения.

Хожу взад-вперёд на остановке, обхватывая себя руками. В голове только одно – бабуля. Вдруг ей хуже? Вдруг я опоздаю? Вдруг…

Фары автобуса прорывают знойный воздух, их свет отражается на горячем асфальте. Я едва жду, пока двери откроются, и тут же забираюсь внутрь. В салоне почти пусто – всего пара человек: пожилой мужчина в клетчатой рубашке, задумчиво смотрящий в окно, и молодая женщина, залипающая в телефон. Водитель кивает мне, и я пробегаю карточкой по терминалу.