Смотри как интересно!

– А у Даны ребенок до года. Бабушка нянчится, но и она человек, в любой момент может заболеть. Замена Данке будет необходима. Славка Рудюк вечно мотается по командировкам, на нее серьезно рассчитывать не приходится. Но танцует классно, поэтому Штуцер ее выдвигает. Ну и ты… Сама понимаешь.

– Ты хочешь выучить все роли, чтоб в нужный момент дублировать любую из нас?

– Да нет, так не делается. – Ира опять откусила нитку. Надо бы ей сказать, что от дурной привычки на резцах образуются противные желтые выемки.

– К двенадцати приду не я одна. Всегда есть несколько человек, мало задействованных в эпизодах, зритель их в упор не замечает. Таким людям можно поручить вторую роль. Быстренько переоденутся, перегримируются – и снова на сцену. Мы сядем тихонько в зале, будем думать, вникать, прикидывать, кому какой образ по плечу. И Штуцер со Смольковым подумают и что-то непременно нам предложат. Не вечно будет Жирков бояться своей кобылицы. Однажды придет на спектакль и опять увидит меня…

Последние слова прозвучали с такой убедительной, с такой наивной надеждой, что сердце мое заныло. Когда Иннокентий кидал через стол роль Татьяны совсем посторонней дамочке, он как будто бы позабыл, скольким пылким, самоотверженным мечтательницам эта дамочка переходит дорогу.

Вчера Василий Петрович велел основному квартету: внимательно вчитывайтесь в тексты, прочувствуйте нутром своих героинь. Каждая мошенница своеобразна, на подруг не похожа ни внешностью, ни характером, ни способом рискованного заработка. Чужой личностью надо проникнуться, надо суметь ее обыграть. Зрителю будут интересны неповторимые образы, неординарные женщины, которые скажут на сцене новое слово.

Насчет новизны не уверена, с современной драматургией знакома плохо. Да и наш сценарист, похоже, литературными изысканиями не озабочен, в оригинальности продвигаемых идей по наивности не сомневается.

В двенадцать прозвучал сигнал, мы вышли на сцену. Иринка и несколько девушек заняли места в зале, подальше от руководства. «Талантливой» Ларисы в группе не оказалось, похоже, роль в пару фраз успокоила ее честолюбие. Почему я ищу постоянно взглядом эту стервозу? Молчаливо злорадствую? Или остерегаюсь удара из-за угла?

– Сядьте на стулья, – приказал нам Смольков, – я хочу видеть, как вы смотритесь вместе. Анжела, начинаем с тебя. Прочти монолог.

– Монолог? Разве надо знать наизусть? – Внутри что-то екнуло, словно школьные годы вернулись, и учительница зовет к доске, а я параграф не выучила!

– Конечно, – шепнула Дана, – Мы должны показать, как видим свою героиню. Ты разве не знала?

– Мне никто не сказал.

– Но это же очевидно!

Что одним очевидно, для других неразборчиво. Досадно, сейчас опозорюсь… Ну и ладно, одно к одному.

Меж тем Анжела подошла к краю сцены. Это было незаурядное зрелище, даже со спины. Первое, что цепляет взгляд, и до-о-олго не отпускает – невероятно длинные, неестественно ровные ноги, переходящие в узкие, аккуратно округленные бедра. Взгляд поднимается, поднимается, поднимается… Любуется легинсами в узорах кофейных роз…

Уф, перешла в отрыв. Под свободной шелковой блузой талия не заметна. Зато выступает бюст, вторая шикарная неестественность этого выдающегося организма. Большой бюст, широкий, накаченный и, как ни печально, обвисший. Говорят, галлоны силикона необходимо время от времени обновлять, иначе эффект теряется. Глядя на нашу Анжелу, этому веришь. Не сумела девушка пристегнуть достойного спонсора в первый год своей роскошной индивидуальности, теперь реставрационные работы не по карману.