Когда цветет папоротник Евгения Бергер

1. Пролог

 – Чем нынче занимается леди Мария? – вопросил джентльмен с пышными бакенбардами – Я слышал, она искусно играет на фортепьяно и вышивает чудесные гобелены.

Женщина в голубом, коей был адресован этот вопрос, не без гордости отозвалась:

 – Боюсь, моя дочь, наряду с множеством прочих талантов, заимела еще один не менее интересный: занялась коллекционированием растений. Папоротников, если быть точной... Вы, верно, слыхали про «цветочный ящик Уорда»?

 – Признаться, наслышан. О нем теперь разве что ленивый не говорит! Я лишь не пойму, чем вызван ажиотаж?

Присоединившаяся к разговору графиня с воодушевлением подхватила:

 – Мой друг, папоротник – древнейшее растение на Земле и самое таинственное, если верить легендам. Припомните только сказание о прекрасной деве: там, где она упала с утеса, возник кристальный источник, и волосы ее превратились в зеленый куст папоротника.

Джентльмен с бакенбардами улыбнулся.

 – Разве это не просто легенды, придуманные для нашего развлечения? – произнес он с толикой скепсиса, его собеседницами неоцененным. – Мне думалось прежде, в эпоху технического прогресса мы станем менее восприимчивы к суевериям и легендам.

Обе его собеседницы одарили несчастного мрачными взглядами, такими, что впору было убить, результат был бы тот же.

 – Наш друг – прогрессист, господа, и верит в победу науки над метафизикой, – произнес джентльмен, до этого в разговор не вступавший. – Он искренне полагает, что вера делает нас слабее, я же считаю, что сбор папоротниковых растений говорит не только о высоком интеллекте коллекционера, но повышает мужественность и способствует психическому здоровью. В это я верю и этого не стыжусь!

Женщина в голубом одарила его благосклонной улыбкой. Он высказал именно то, что ей хотелось услышать.

 – В прошлое воскресенье Мария ездила за город с друзьями, – решила поведать она, – они устроили охоту на папоротники и преуспели: они с мисс Кингсли сумели найти Nephrolepis exaltata, один из красивейших, на мой взгляд. Он занял почетное место в нашем новом флорариуме! Девочки были счастливы, как никогда.

 – Слышал, у Хиггинсов новый вид прямо из Гондураса, – доверительно поведал один из джентльменов.

И женщина в голубом закатила глаза:

 – Они богаты и могут себе это позволить. Я же мечтаю найти новый вид прямо здесь, в Англии, далеко не уезжая!

 – Тогда вам следует посетить Уэльс, дорогая, – сказала вторая из собеседниц, таинственно улыбнувшись. – Я слышала как-то о целой папоротниковой долине. С ней связано много легенд и сказаний! Красивейшее место, как говорят.

Второй из мужчин задумчиво хмыкнул:

 – Долина папоротников. Кажется, я о ней слышал…

 – Уверена, так и есть. Лет десять назад о ней немало писали в газетах: правда, не папоротники стали тому причиной, а оборотни, как бы странно то не звучало...

 – Оборотни? – изумился скептически настроенный джентльмен. – Разве они действительно существуют?

Женщина в голубом не сдержалась от «шпильки».

 – Он не верит ни в папоротники, ни в «ящик Уорда», даже оборотни ставятся им под сомнение. Во что же вы верите, право слово? – и веером обмахнулась. Как будто страшась заразиться такой же «заразой»...

И так как вопрос не нуждался в ответе, рассказчица продолжала:

 – Тогда много всего говорилось: мол, место там непростое, волшебное, что ли. И оборотни издревле в долину захаживают... Раз в сотню лет появляются и пропадают. Так было и с этим: он много народа подрал, досталось богатым и бедным.

 – Не он ли тогда загрыз некого джентльмена? Уж имени не припомню... Местного сквайра.

 – Джексона?

 – Верно!

 – И брат его, помнится, в обществе появлялся. Печальный такой, несколько диковатый...

 – Где он теперь?

 – Только богу известно. С ним что-то случилось, ходили какие-то слухи... Но он вдруг исчез, говорили, отправился в Агру. В Агру или еще куда дальше... Уж больно был он престранный. Как с призраком встретившийся!

 – Как интересно...

Светское общество охвачено птеридоманией – па́поротниковая лихора́дка (Fern-Fever) — повальное увлечение папоротниками в викторианскую эпоху в Великобритании. Эта мания была распространена во всем викторианском декоративно-прикладном искусстве: в керамике, стекле, металле, текстиле, дереве, печати по бумаге и скульптуре. 

2. 1 глава

Корзинка для пикника была полностью собрана. Миссис Бёрд приготовила курицу, пирожки со сладкой картошкой и лучший вишневый пирог на целое графство. В этом она была мастерица! Эвелин со своей стороны уложила в нее маленькую лопатку, щипчики, специальный сосуд для хранения образцов и несколько мятных пастилок. Сосуд, оловянный, обложенный влажным мхом, подарил ей Энтони Уилкокс еще месяц назад, когда они отыскали Pteridium aquilium, и он признал, что она тоже чего-то да стоит.

Так и сказал:

 – Вы – прирожденный охотник за папоротниками, милая Эви. Я горд за вас! – И вручил ей подарок.

Собственноручно сделанный для нее.

Этакое признание в нежных чувствах, в чем Эвелин даже не сомневалась...

Осталось только услышать его озвученным, подтвержденным словами и закрепленным брачными обещаниями.

И это, возможно, случится прямо сегодня!

От предвкушения знаменательного момента у девушки зарумянились щеки и сладко заныло у сердца. Она в последний раз глянула в зеркало, нашла себя сносной и где-то даже хорошенькой, и, улыбнувшись своему отражению, выскочила из комнаты в самом приподнятом состоянии духа.

Отец поджидал ее в малой гостиной за чтением утренней газеты.

 – Ну, ты готова? – осведомился он, складывая ее пополам и засовывая подмышку. – Мистер Уилкокс явится с минуты на минуту, а кто-то никак не решит, в каком из платьев выглядит краше. Впрочем, я полагаю, что бы ты ни одела, он посчитает тебя красивее любой девушки в Англии! – И на ее смущенное возмущение отозвался простым: – Разве же я не прав, дорогая?

И дочь не нашлась, что ответить. Сердечное расположение к ней мистера Энтони Уилкокса ни для кого не было тайной, и если о том догадался даже отец, человек, погруженный в себя и науку, то, верно, оно таковым и являлось, искренним и большим.

Как она и надеялась!

Что ж, сегодняшний день многое расставит по местам.

Все-таки Гондурас далеко, а он собирался туда в самое ближайшее время, наверное, он не захочет расстаться с ней так надолго... Наверное, позовет ее замуж, и эта поездка станет медовым месяцем для двоих. Они отправятся добывать самый особенный папоротник, в Англии неизвестный, такой, что ни горы, ни дикие джунгли не станут помехой в пути к намеченной цели... Ни холод, ни палящее солнце – ничто их обоих не остановит.

И новый вид назовут в ее честь.

«Evelinus bellus“или как-нибудь схоже.

Энтони как-то обмолвился вскользь, что она его муза, а папоротники слишком прекрасны, чтобы носить обыденные имена. Они достойны чего-то особенного!

 – Ты словно где-то летаешь, – отец подхватил ее под руку и повлек в сторону двери. По мостовой как раз прогрохотали копыта подъехавшего экипажа – Энтони прибыл с точностью до секунды. – Никак предвкушаешь чудесный пикник!

Насмешливый тон отца Эвелин был привычен: беседы с научными оппонентами приучили его говорить именно так, и меняться даже ради любимой дочери он не пытался.

 – Так и есть, – улыбнулась она. – Я все еще тешу себя надеждой обыскать нечто особенное в наших краях!

 – Боюсь, всем нам приходится рано или поздно разочароваться.

 – Только не мне, отец.

 – Ты в себе очень уверена. Что ж, это даже похвально! Я рад, что вырастил маленького бойца.

Вслед за этим они подошли к экипажу, и поджидающий их мистер Уилкокс, молодой человек в очочках и выбритыми щеками, приветствовал их любезнейшим образом.

Эвелин он по-дружески пожал руку, как будто признавал ее равной, и ей это нравилось.

 – День обещает быть солнечным и чудесным, – заметил молодой человек, располагаясь в карете. – Я возлагаю на него большие надежды.

И глянул на спутницу, вспыхнувшую от удовольствия. Однако был ли в его словах намек на нечто большее, чем на пикник в приятной компании, судить было сложно: Энтони Уилкокс, застенчивый и в целом непритязательный молодой человек, оживлялся и говорил очень складно лишь при наличии у обсуждаемого предмета пестика или тычинки, тысячелистника или иного другого исключительного ботанического составляющего. И так как пикник к сей категории явно не относился, то и судить о многозначительности его слов казалось довольно сложным.

 – Миссис Бёрд испекла вишневый пирог, – заметила Эвелин невпопад. – Он получается у нее исключительно вкусным!

 – Нисколько не сомневаюсь. Вы знали, что городок Керасунда, находившийся между Фернакией и Трапезундой, издревле славился вишнями, где римляне впервые их и попробовали? Они так восхитились их замечательным вкусом, что слава о «керасинских плодах» жива и поныне. – Мистер Уилкокс поправил съехавшие на нос очки. – Не правда ли, думать о связях природы и человека – великая истина, коей равная вряд ли найдется? – закончил он с видимым упоением и в поисках подтверждения поглядел на мистера Армстронга, погруженного в чтение «The Westminster Revier“.

Тот, догадавшись, что к нему обратились, ответствовал просто:

 – Полностью с вами согласен. – И снова уткнулся носом в статью о новых стачках во Франции.