Джеймс Коул сидел в первом ряду сектора для истцов. Рядом с ним, сжавшись в комок, дрожала Эмили Торн. Ее пальцы вцепились в рукав его поношенного плаща – единственная нить, связывающая ее с реальностью в этом кошмаре. Он ощущал ее дрожь сквозь ткань, как ток. На нем не было мундира, только простая серая куртка. Значок прокурора лежал где-то на полу студии «Правда-7», искалеченный. Он был гражданским. Изгоем. Омегой.

За спиной – гул. Зал был заполнен до отказа. Сотни глаз: коллеги-прокуроры с каменными лицами; «гуманисты» с выражением праведного негодования или скуки; журналисты, жадно ловящие каждое движение; и главное – плотная группа «Правдоискателей» во главе с Леной Росс. Их взгляды, полные надежды и гнева, жгли спину Джеймса. Они пришли увидеть чудо. Увидеть, как человек победит машину. Джеймс знал: чудо не случится. Он знал это еще до того, как вошел в зал. Но Эмили цеплялась за него, и он должен был дойти до конца. До самого горького финала.

Судья Человек (табличка на пюпитре гласила «Судья И. Волков») поднял глаза от планшета. Его голос, усиленный микрофоном, звучал монотонно, лишенный всяких эмоций, словно его тоже синтезировали.

«Дело номер Т-774-55. Апелляция гражданина Джеймса Коула, бывшего следователя прокуратуры, на приговор Системы Правосудия „Фемида-7“ по делу субъекта №451 (Карл Денвер), вынесенный в отношении потерпевшей, гражданки Эмили Торн.»

В воздухе повисло напряжение. Эмили вжалась в кресло, ее дыхание стало поверхностным, частым. Джеймс положил свою ладонь поверх ее ледяных пальцев. Холод встретился с холодом

«Апелляция, – продолжил судья Волков, глядя куда-то поверх голов, – основана на заявлении о несоответствии приговора принципам субъективной справедливости и причинении чрезмерных страданий потерпевшей. Апеллянт требовал отмены приговора и назначения субъекту №451 реального срока лишения свободы.»

Он сделал паузу, доставая из папки толстую стопку бумаг – распечатку решения «Фемиды» и формального ответа на апелляцию. Бумаги. Архаика. Театр.

«Система Правосудия „Фемида-7“, – его голос стал чуть громче, подчеркнуто официальным, – представила исчерпывающий доклад, подтверждающий обоснованность первоначального приговора. Были повторно проанализированы все факторы: данные о личности субъекта №451, включая глубокий психогенез и социальные детерминанты; прогностические модели реабилитации с эффективностью 99,8%; анализ потенциального негативного воздействия тюремного заключения на вероятность рецидива; оценка текущего состояния и будущих рисков для гражданки Торн в контексте общественной безопасности; а также системные факторы, способствовавшие возникновению инцидента.»

Джеймс чувствовал, как Эмили замирает. Каждое слово «психогенез», «детерминанты», «прогностические модели» било по ней, как плеть. Он знал, что будет дальше. Он читал этот доклад. Холодную, безупречную логику унижения.

«Система, – судья Волков листал страницы, – особо отмечает отсутствие новых объективных данных, опровергающих ее первоначальные выводы. Эмоциональная составляющая апелляции, хотя и понятна с человеческой точки зрения, не является юридически значимым аргументом для отмены алгоритмически оптимального решения, направленного на максимальное снижение совокупных будущих рисков для общества. Страдания гражданки Торн признаются фактом, но оцениваются Системой как…»

Он запнулся на долю секунды, его каменное лицо дрогнуло – микроскопическая трещина в маске. Он прочел следующую фразу:

«…как статистически допустимое и неизбежное следствие в рамках текущего этапа оптимизации социальной гармонии. Пересмотр приговора в сторону ужесточения наказания субъекту №451 был бы контрпродуктивен с точки зрения долгосрочных целей Правосудия и повысил бы общие риски рецидивизма на 17,3%.»