Андрей подошёл к массивным железным воротам, затянутым ржавой цепью. Потрогал замок, и тот неожиданно поддался, разомкнув старые звенья с глухим, скрежещущим звуком.

– Либо его плохо закрыли, либо кто-то хотел, чтобы мы могли войти, – задумчиво сказал он.

Эля взялась за облупленную металлическую ручку. Дверь словно сопротивлялась, не желая выпускать наружу свою давнюю тайну. Она дернула сильнее. Петли жалобно застонали, и тяжёлая створка нехотя подалась, отворяя перед ними узкий проход в темноту.

Изнутри ударил резкий запах – смесь пыли, гари и старых химикатов, застарелый и пряный, будто лаборатория впитала его в стены. Воздух был неподвижным, вязким, как в склепе, где давным-давно не ступала нога человека.

Перед ними раскинулся длинный коридор, утопающий в тени. Свет фонариков выхватывал из мрака облупленные стены, покрытые ржавыми разводами, и редкие таблички с предупреждающими знаками. Где-то далеко раздался глухой стук – словно капля воды, упавшая в неизвестность.

– Здесь… слишком тихо, – прошептал Костя.

Пол под ногами скрипел, каждый шаг разносился эхом. Открытые двери вели в заброшенные лаборатории. В одной из них стояли сломанные столы, заваленные пожухлыми документами. Старые мониторы покрылись слоем пыли, их экраны напоминали потемневшие зеркала, отражающие лишь пустоту.

Эля провела пальцами по столу, оставляя чистую полосу в вековой пыли. Среди хаоса бумаг её взгляд зацепился за лист, на котором виднелись знакомые очертания.

– Смотрите… – её голос прозвучал приглушённо, почти благоговейно.

Она подняла бумагу и поднесла к свету. Символы. Те самые, что мелькали в коде чипа. Они были нанесены чёрными чернилами, четкие, геометрически безупречные, но в то же время древние, будто выдолбленные на каменных плитах тысячелетия назад.

– Это не просто технологии… – прошептала Эля, пальцем очерчивая один из знаков. – Это что-то большее.

Андрей шагнул ближе, вгляделся в строки. Они напоминали и математические вычисления, и магические глифы одновременно – симбиоз древнего знания и холодного расчёта. Он провёл ладонью по бумаге.

– Почему они здесь? Кто их записал? – он поднял глаза на Элю.

– Возможно, те, кто создал чип… или те, кто пытался его понять, – она крепче сжала листок.

В этот момент лаборатория словно ожила. Из глубины здания донеслось едва различимое шуршание. Не то ветер пробежался по коридорам, не то кто-то наблюдал за ними, скрываясь в темноте.

Костя напрягся, вытянувшись, как хищник, почуявший опасность.

– Мы здесь не одни, – тихо сказал он.

Темнота впереди казалась живой. Она дышала, ждала, наблюдала.

Лаборатория дышала глухим эхом, словно в её стенах жили отголоски прошлого. Сквозь мрак фонарики выхватывали из темноты ржавые приборы, испещрённые записями документы и покрытые пылью экраны старых мониторов. Воздух был тяжёлым, насыщенным едва уловимыми запахами химии и гари, словно здесь когда-то произошло нечто необратимое.

И вдруг…

За спиной раздался звук – едва слышный, но явственно реальный.

Костя мгновенно обернулся, Андрей сжал фонарик, направляя луч вглубь коридора. Эля замерла, почувствовав, как что-то невидимое пронеслось по её коже лёгким холодом.

Из мрака, тихо, но уверенно, вышла женщина.

Её силуэт был чётким, движения – грациозными и отточенными. Длинное чёрное пальто ниспадало складками, окутывая фигуру, как второе дыхание ночи. Волосы – тёмные, с лёгким отблеском стального серебра, струились по плечам, подчёркивая аристократическую бледность её лица. Но больше всего поражали глаза – глубокие, проницательные, будто видевшие сквозь время.