Олешку бросило в краску. Ой, стыдоба-то! Перед мальцом осрамился! Значит, он Волотку испугался?!

Точно! Тот же длинный, как жердяй. Пацаны вечно его подкалывают: мол, достань воробышка.

А чего ж тогда Стур зубы про Каменщика заговаривал? Старый хрыч!

Княжич сплюнул от злости.

– Эй! – встрепенулся Есеня. – Не озорничай, да! Не хватат мне опосля тебя полы оттирать!

Олешка надулся и не ответил. Подумаешь!

Домовёнок, кажись, тоже разобиделся:

– И вообще, чеши к себе в келью, да. Чего вылез среди ночи?

– По делам, – огрызнулся росс.

– Знаю я ваши дела, да! Что, забыл, где нужник? Так я покажу! – не унимался Есеня.

Княжич огорошено побрёл по коридору. Щёки пылали. Как ванька его одурачили с этим Каменщиком!

– Погодь! – примирительно окликнул домовёнок.

Олешка остановился. Буркнул, не поворачивая головы:

– Чего тебе?

Есеня подбежал, настырно дёрнул за рукав тулупчика:

– Ну, правда, пошто ты сюда припёрся на ночь глядя?

– Воронёнок от меня удрал.

– Из-за которого Мавра выгнал, да?

– Он Черныша слопать хотел, – насупился росс.

– Не нашёл, да?

– Не нашёл…

– А где искал?.. Пойдём, по дороге похвастаешь, да, – домовёнок вцепился в олешкину руку и потащил за собой.

Княжич, вздохнув, поведал ему о ночных злоключениях. Есеня поначалу лишь поддакивал. Но когда росс упомянул о странном чужаке на мельнице, вдруг перебил:

– Чегось, сказываешь, у него в руке было? Перо, да?

– Ага… Я так думаю, он Черныша и утащил.

– А я по-другому чаю, да, – новый приятель почесал за ухом. – То твой Черныш и был. Вот!

– Че-го?! – опешил Олешка.

– Оборотень он. Точно говорю, да! Мавр верно учуял… Зря ты котика обидел, – попрекнул Есеня. – Мавр умный. Калякать с ним одно удовольствие.

– Как калякать? – взвыл мальчик. – Какой оборотень? Стой, давай по порядку!

– А зачем у него пёрышко, по-твоему, было, да? – затараторил домовёнок. – Обмахнёшь вокруг головы – и в птицу оборотишься… А чё? Мы, домовые, любую тварь понять могём, да.

Княжич совсем запутался в его речах.

– Ты… Ты уверен?

Но Есеня не слушал. Казалось, он разговаривает сам с собой, бурча под нос:

– …Вот токмо любопытно, что он на мельнице забыл, да? Пакость какую задумал? Надоть проверить, да… Или к колодцу шастал?.. Вестимо, кто-то ж послал его сюда!

– Знамо дело, послал, – рассердился Олешка из-за того, что домовёнок не обращает на него внимания. – Батя мой, кто ж ещё? Черныш мне кольцо отцовское принёс. Смотри!

Он вытянул руку с перстнем. Во мраке коридора искорки в камне сверкали особенно ярко.

Есеня уставился на кольцо.

– Он принёс тебе это, да?

– Да! – передразнил Олешка. – Что ещё за колодец?

Домовёнок захлопал ресницами. Будто сболтнул лишку.

– А ты никому не скажешь?

– Клянусь!

Есеня притянул княжича к себе и зашептал прямо в ухо:

– Это там, за мельницей. Кто в него глянет, может кого хошь увидеть, да. Ну, и потолковать, с кем надобно… Вот я и мекаю, да: коли его сюда кто послал, так он к этому колодцу ходил с ним лясы точить. Вот!

– Как? По-настоящему? Как мы с тобой?

– Ну, да.

– Гонишь! – не поверил Олешка. Сказал он так, конечно, с умыслом. А то опять обдурят, как с Каменщиком.

– Шибко надо! – поджал губы Есеня. – И вообще, заболтался я с тобой. Вот твоя дверь, да!

Княжич и не заметил, как они дошли до келейки.

– Ну, чего стоишь? – нетерпеливо проворчал Есеня. – Мне итить пора. Заходи, да!

– Постой. А ты… можешь меня свести туда?

– Зачем это?

Олешка замялся:

– Хочу отца повидать. За кольцо поблагодарить.

Домовёнок не ответил. Росс услышал, как он протяжно вздохнул в темноте.

– Ну… Пожалуйста!

– Ох, и влетит мне! Ладно, уговорил, да. Токмо живо, а то у меня все дела стоят!