Снег перестал идти, небо было чистое, голубое, как немытое стекло. Солнце слепило глаза, отражаясь от белого снега. Вокруг – ни души. Только следы на снегу, босые следы, уходящие в сторону дороги, и исчезающие за поворотом. Словно призрак растворился в утреннем свете.

Игорь стоял на пороге гаража, растерянный, ошеломленный. Что это было? Сон? Галлюцинация? Новогоднее чудо? Но вот он – голубой шарф на верстаке, вещественное доказательство того, что все это было не сон. И босые следы на снегу, ведущие в никуда.

Он вернулся в гараж, взял в руки голубой шарф. Мягкий, теплый, пахнущий чем-то незнакомым, сладковатым, женственным. Он прижал его к лицу, закрыл глаза. В голове были обрывки воспоминаний, какие-то неясные образы, фразы, смех, прикосновения… Но самого главного – лица Наташи – он не мог вспомнить четко. Словно ее образ был размыт, не фокусировался. Словно она растворилась в утреннем свете, как дым, как новогодняя сказка.

Он попытался вспомнить ее имя полностью, фамилию хотя бы. Ничего. Наташа и Наташа. Проездом. К родственникам. Автобус сломался. Бред какой-то. Но шарф – вот он, в руках. Теплый, реальный. Вещественное доказательство того, что все это было на самом деле.

Игорь положил шарф в карман куртки, запер гараж и пошел домой. Новогоднее утро началось как обычно. Мать хлопотала на кухне, готовила завтрак, отец вернулся с рыбалки с пустым ведром, жаловался на плохой клев, на мороз, на бесперспективность зимней рыбалки. Все было как всегда. Только в кармане куртки лежал голубой шарф, напоминание о странной ночи и незнакомой девушке, исчезнувшей так же неожиданно, как и появившейся.

С тех пор прошло много лет. Жизнь текла своим чередом. Игорь закончил институт, устроился инженером на завод, получил квартиру, похоронил родителей. Жизнь была размеренной, спокойной, предсказуемой. Как и название города – Спокойный. Воспоминания о новогодней ночи постепенно стирались, тускнели, уходили в тень повседневности. Шарф где-то затерялся при переездах и ремонтах, словно исчез вместе с Наташей. Воспоминания стали смутными, нечеткими, как старая фотография, выцветшая на солнце. Иногда, в новогоднюю ночь, когда за окном мела метель, Игорь вспоминал ту ночь в гараже, незнакомую девушку, ее робкую улыбку, ее большие темные глаза. Но это было скорее как сон, как вымышленная история, не имеющая отношения к реальности.

И вот сейчас, весной, разбирая старые вещи в гараже, случайно найденная записка – «На Новый год я здесь. Ожидайте. Об этом совсем необязательно знать другим людям» – словно ключ повернула в замке его памяти. Все всплыло снова, ярко и четко, как будто это было вчера. И Наташа, с ее робкой улыбкой и большими темными глазами, и голубой шарф, и босые следы на снегу, и запах ее духов, и тепло ее тела, и тихая музыка из приемника. Все вернулось с новой силой, захлестнуло его волной воспоминаний.

Игорь стоял в гараже, держа в руках пожелтевший листок бумаги, и чувствовал какую-то щемящую тоску в груди. Не то чтобы сожаление об упущенной возможности – он даже не знал, что это была за возможность. Скорее – горечь от собственной забывчивости, от того, что позволил времени стереть из памяти что-то важное, необычное, что случилось с ним однажды в новогоднюю ночь в старом отцовском гараже. Горечь от того, что не попытался узнать больше о Наташе, не поискал ее после ее исчезновения, отпустил ее так легко и беспечно, позволив ей раствориться в снежном утре.

Он опустился на раскладной стул, смотрел на записку и думал. Кто оставил ее? Наташа? Зачем? Кому она адресована? «Ожидайте»… Кого ожидать? И что означает «об этом совсем необязательно знать другим людям»? Словно это какой-то секрет, какое-то тайное послание из прошлого, адресованное ему, только ему.