Заходит в дом. Слышу, как по лестнице поднимается. Тяжело ему, видно, словно мешки с цементом тащит. Но лезет, лезет упорно. Настойчивый, как осел, бесхитростный, как ребенок. И снова – в ту квартиру. В самый центр этого свадебного безумия. В самый эпицентр, так сказать. Туда, где его только что обидели и выкинули с балкона. И что он там забыл, спрашивается? Неужели еще водки не допил? Или мало по лицу получил? Или просто не понимает, что происходит?

Звонок в дверь. Дзынь-дзынь, словно похоронный колокол. И тут же – радостный, громкий голос из коридора, словно ничего и не случилось, словно Семен просто за хлебом ходил:

– Семен! Где ты пропадал? Мужики, Семен вернулся!!!

И крики радостные, пьяные, словно умершего воскресили:

– Штрафную ему! Штрафную! За возвращение! За воскрешение! Наливай, братцы!

Свадьба продолжается. Как будто ничего и не было. Как будто не было ни падения, ни драки, ни криков, ни разбитого стекла. Песни снова поют, водку пьют, жизнь идет своим чередом. Здесь, в этом дворе, в этой квартире, жизнь – это нечто большее, чем просто существование. Это какая-то стихия, неудержимая, как поток воды. Которая не подчиняется ни времени, ни правилам, ни здравому смыслу. Она просто есть. И она продолжается. Как вода в реке, честное слово. Вечная, как сама жизнь. И ничего с ней не поделаешь. Никакие падения с балкона, никакие драки и ссоры не могут ее остановить.

Семен, конечно, герой. В своем роде герой, герой жизни. Не каждый после такого приключения встанет и вернется к столу. Иной встанет, заплачет, начнёт жаловаться по всяким инстанциям и милициям. А он смог. Может быть, он просто знает: здесь, среди этих людей, он свой. Здесь его место, его компания, его… ну, не жизнь, конечно, а подобие жизни, но что-то близкое к этому. Его незатейливая, простая, но своя правда. Его мир, пусть и не идеальный, но родной. И пусть он пьян, пусть он еле держится на ногах, пусть от него пахнет дымом и перегаром, но он здесь. И это, наверное, самое важное. Для них, по крайней мере. Для этих простых людей, для этого шумного сборища простых душ.

За окном – лето. Душное, знойное лето. Тихие зеленые дворы, тихие только на первый взгляд, а на самом деле полные жизни, человеческой суеты. Окна нараспашку, словно глаза, смотрящие на мир. И где-то вдали, за горизонтом, плывут облака. Легкие, беспечные, словно эта свадьба, словно эти люди, которые умеют радоваться жизни, несмотря ни на что. Или просто не умеют по-другому. Простые, как дети. Кто их поймет, этих людей. Простые люди, и все тут. Но люди живучие, неистребимые.

Семен, конечно, не сразу сел за стол. Не до того ему было. Сначала его окружили, словно птицы стаей. Налетели, как пчелы на мед. Начали расспрашивать, как он, цел ли вообще. Простые вопросы, словно не видят, что стоит, шатается, но стоит. Он только мычал что-то невнятное, словно ребенок, но в глазах читалось упрямство. Мол, отстаньте, все в порядке, сам справлюсь. Хотя какой там порядок, любому понятно, что ему нелегко. Но им все равно. И ему тоже все равно. Всем все равно, в этом водовороте жизни. Главное – есть чем выпить и есть компания, пусть и такая, какая есть. В компании и беда не беда.

Посадили его на стул, словно мешок с песком, словно куклу. Всунули в руки стакан с чем-то крепким. Наверное, водка с портвейном. Он выпил залпом, аж закашлялся, словно уголь проглотил. И тут же кто-то крикнул, громким голосом, словно петух на заре:

– Ну, Семен, рассказывай, как полет? Как посадка? Мягкая была? Кусты как, целы?

Все засмеялись. Беспечные люди, простые сердцем. А Семен улыбнулся. Хотя улыбка получилась кривая, словно лицо его еще не до конца пришло в себя после падения. Да и вряд ли придет, думаю. Такие приключения бесследно не проходят, словно легкая простуда. Особенно, если и до этого лицо не отличалось красотой.