Мы шли без оружия, медленно и спокойно, как будто и не на битву вовсе. Но меня было трудно удивить: за годы я привык ко всему. Я ждал очередного фарса с обязательным нравоучением и даже не стал бы возражать, если бы оказался прав.

Путь наш был коротким. Спустя несколько сотен метров перед нами встал бирюзовый хребет, знакомый до боли. я провёл с ним немало времени, когда ещё работал самостоятельно. Теперь же им занимались мои первые помощники. Песчаный Командир снял свой шлем с выцветшим гребнем и без лишних слов повесил его на ближайший торчащий кристалл.

Что произошло дальше, я никак не ожидал. Кристаллы задрожали, чуть приподнявшись, и разошлись, открыв проход. Трепещущее сияние разлилось вокруг, как живая радуга, в которой главным тоном звучал бирюзовый. Проход, как назло, дразнил меня своей невозможностью. Я несколько раз щипал себя, пытаясь убедиться, что не сплю. Но нет – это происходило наяву.

По другую сторону нас встретил горизонт, почти зеркально повторявший наш собственный. Та же даль, тот же песок, то же небо. И всё же разница была: впереди стояли трое.

Мы подошли ближе. Поприветствовали друг друга, перекинулись парой пустых любезностей. Потом попрощались и направились дальше.

– В общем-то, дальше можно не идти, – через некоторое время заговорил Песчаный Командир, кривя одну из своих редких улыбок. – Но, конечно, можно, коли уж так неймётся.

Он остановился, посмотрел мне прямо в глаза и кивнул в сторону тех троих. – Это и были наши враги. Это и была наша Великая Битва. Его слова ударили в самую шестёрню своей незначительностью.

– Но как такое возможно? Зачем? Почему? – Не выдержав, я начал задавать вопросы, теряясь в их волне.

– А вот так, – прохрипел он, начиная захлёбываться смехом, – Весь мир – огромное зеркало. Отражение нас самих. Подумай, что было бы, если бы мы пришли сюда с оружием? Как бы всё обернулось?

Он продолжал смеяться, задыхаясь от выражения моего озадаченного лица. И этот смех заразил нас. Это был смех высшего озорства, но со странным облегчением. Васкес, сперва смотревший на него как на безумца, тоже не выдержал и тихо хмыкнул. А затем и мои вопросительные черты лица начали разглаживаться.

Когда мы возвращались к Пристанищу, я не выдержал: – Получается, Крейг всё это время был неправ? Если бы он узнал, как всё вышло, он бы, наверное, разочаровался, – проговорил я, стараясь казаться уверенным, хотя в голосе всё равно сквозила неуверенность.

Васкес оглянулся через плечо и посмотрел на меня так, будто собирался взвесить мои слова. Буквально. – Крейг, благодаря дисциплине, научился перенаправлять свой талант и нрав в нужное русло, – ответил Васкес. – Так бы он погиб давным-давно в какой-нибудь глупой войне. Но ты не гордись собой. Всё только начинается. Будь уверен, однажды его дисциплина, выдержка и воля спасут нас от неминуемой смерти.

– От Великой битвы! – вставил Командир. От Великой битвы, друзья!

Мы возвращались в Песчаный Замок. В моё Пристанище Надежды. Было поздно. Звёзды затмили всё тёмно-синее небо так, что ночь почти стала днём. Я знал, что мне делать дальше. Я знал, куда я возвращаюсь.

Но в этот благостный миг меня посетила очень непривычная и очень неуютная мысль. Мысль была о том. что вскоре мне придётся покинуть это место.

Я вдохнул глубже, желая запечатлеть в себе всю красоту момента и запахи ночной пустыни. Воздух был густой и тёплый, как прикосновение давно знакомого одеяла. Над головой сводилось звёздное небо – нескончаемое, живое, наполненное тысячами огоньков, находящимся на своём месте, будто так было всегда. Их свет ложился на барханы мягким серебром, превращая песок в шёлк, а тени – в едва заметные мазки художника, лишь слегка тронувшие их края.