– Здесь. Здесь начнётся наше освобождение, – Крейг перевернул часы. Его лицо казалось высеченным из камня, но голос дрогнул.

Я молча кивнул, показав пальцем на жука. – Отключён?

– Уничтожен, – коротко бросил он. – Хотя, сколько бы их ни давил, каждый раз находил ещё двоих.

Я усмехнулся, доставая окуляр. – У меня их трое. Голус, Толус и Шолус. Три разноцветных красавца. – Я медленно переключил режим и повёл окуляром по широкому брюху, разглядывая сложные шестерёнки. – Потрясающая работа, Крейг. Никак, девятый уровень по арабской метрике.

Крейг кивнул. – Ты даже не представляешь, что скрывается за вторым римским уровнем.

– Может, и не представляю. Но подыгрывать Великой Битве не так уж плохо. Сколько нового узнаём: навыки, способности, потенциал… Всё это не пустые слова для меня. Они всегда находят своё… выражение. – Нож легко рассёк корпус жука, рассыпав шестерёнки. Я склонился над ними. – Представь, каково это – создавать такие штуки.

– Чтобы убить скотину, её сначала нужно вырастить, – пробормотал он, подняв глаза. – Великая Битва – это всего лишь метафора насильственной смерти, которая сожрёт нас, когда придёт время.

– Мы не можем знать наверняка…

– Хватит! – его кулак обрушился на стол.

Звук ударил в стены, промчался эхом по коридору. Потом повисла тишина. Лишь лёгкий треск жарящегося жира и острый, тягучий запах напоминали о том, что так больше делать не стоит.

– Извини. Перенервничал. Ты не знаешь, через что мне пришлось пройти, чтобы добраться сюда. – Он поморщился, глядя на свою руку. – Слушай. Я знаю, что ты можешь плохо отреагировать на то, что я скажу дальше. Но обещай хотя бы выслушать.

Я кивнул.

– Несколько дней назад я прирезал пацана с белыми волосами, – начал Крейг, впившись в меня глазами, будто его слова могли растечься по полу. – Мне удалось выманить его за сте… Да погоди ты звереть! Ты обещал выслушать!

Он резко махнул рукой, указывая на жука на столе. – Видишь его? Сколько бы мы их ни убивали, они возвращаются. Так? Так, я спрашиваю?!

Я испуганно кивнул, не перебивая.

– Вот и я подумал, – продолжил он, голос его становился всё тише, но напряжённее. – А что, если с людьми то же самое? Понимаешь? У них нет истории. Нет памяти. Они не хотят общаться. Живут так, будто за пределами их расписания вообще ничего не существует. Они вроде делают действия, но это всё одно и то же логически бессмысленное дерьмо!

Он замолчал на мгновение, словно проверяя, слушаю ли я, а затем резко добавил: – На следующий день я увидел его. Того самого пацана. Живого. Сидел на песке, играл, как ни в чём не бывало. Резал себе пальцы. Хотя я лично закопал его труп! Своими руками.

Я смотрел на Крейга, в глубине души приятно осознавая, что сегодня меня ещё есть чем удивить. Жуткое чувство, на самом деле.

– Я знаю, о чём ты думаешь. Но чтобы мне не быть многословным, вот. – он бросил на стол шестёрню. Это было там, где должно было находиться сердце!

Я рассматривал шестёрню, не смея прикоснуться к ней. На ней был выгравирован номер. 11142. И приписка: СИМ. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

– Крейг… Чёрт возьми, я… это слишком. – Я опустил руки на стол, не отводя взгляд от шестёрни. Не помню, чтобы я был моралистом. Хотя, может, и был… Но есть же рамки, в конце-концов…

– То есть, по-твоему, это не убедительно?

Я не ответил. Моё сердце билось тяжело и глухо, как если бы кто-то стучал в запертую дверь. Мне хотелось отвернуться, но это было бы слишком очевидно. Вместо этого я сосредоточился на трещине на стене, пытаясь вглядеться в её извилины так, будто это может освободить меня от ответа.