Но не гора привлекла его внимание, а мужчина, стоящий напротив хрупкой барышни. Рядом находилась ещё одна, более плотная по фигуре дева, и по её почтительной позе становилось ясно: эта служанка не смеет приблизиться к беседующим господам.

Из-за темноты Фан Синюнь не видел чужих лиц. Однако по позам безошибочно определил происходящее: мужчина, имеющий высокий статус, отчитывал кого-то младшего по возрасту, но не по положению. Будь иначе, хрупкая барышня уже давно бы склонилась в поклоне. Но она стояла прямо, гордо распрямив плечи.

Любопытство всегда считалось дурной чертой характера. Фан Синюнь никогда не забывал этого. Точно так же, как помнил о поручении отца. Хоу Вэнь желал найти слабое место клана Снежной горы. А он, почтительный сын, дал слово помочь.

Поэтому отправив совесть в самый дальний уголок души, Фан Синюнь незаметно для тех людей пересёк мост, используя цингун. Его быстрые шаги считались одними из лучших в Небесном клане. И такая оценка не была лестью или преувеличением.

[цингун — техника быстрых шагов из китайского фэнтези]

Мужчина, оказавшийся Се Ханьюнем, не заметил ночного гостя и соглядатая в одном лице. Заставив барышню встать на колени, обратившись лицом к Сэюшань, глава клана спокойно удалился.

Фан Синюнь некоторое время наблюдал за служанкой, изо всех сил старающейся обогреть хрупкую деву, внутренне осуждая бездушие Се Ханьюня. С низких облаков, укутавших Сюэшань сырой мглой, непрестанно сыпался мелкий дождь. Противные капли, напоминающие холодных улиток, несколько раз затекли за ворот, пока он не воспользовался духовными силами — установил над собой невидимый зонт.

Но две женщины во дворе были совершенно беззащитны!

«Видят небожители, я не хотел вмешиваться…» — горячая мысль ещё не успела появиться в голове, как тело отреагировало на неё самым предательским образом — ноги понесли заклинателя к чужому дворику.

Обрушившись с грустно плачущих небес белым журавлём, Фан Синюнь испугал служанку. Та оглянулась, округлила глаза и шумно набрала воздух, явно собираясь кричать. Пришлось воспользоваться заклинанием, погружающим в глубокий сон.

Повинуясь взмаху его руки, служанка уткнулась макушкой в плечо хрупкой барышни. Потом её руки ослабели, покинув талию ещё стоящей на коленях незнакомки, и она рухнула на мокрые плиты. Фан Синюнь в мгновение ока очутился рядом, подхватил уснувшую деву на руки и отнёс внутрь дома. Здесь горели свечи и была расстелена кровать, словно приглашая отдохнуть.

Хозяйская постель? Но сомневаться уже поздно! Решительно уложив служанку, он накрыл её одеялом и вернулся ко второй деве, собираясь и ту завести внутрь.

К удивлению Фан Синюня, барышня наказанная главой Се, выдернула рукав платья из его пальцев и недовольно поинтересовалась:

— Ты кто такой? Зачем вмешиваешься?

На него смотрели решительно и в некоторой мере с осуждением. Горящий у входа в дом фонарь и натренированное духовное чувство позволяли рассмотреть стоящую на коленях… нет, не барышню, а совсем юную деву.

Белокожая, болезненно худая. Брови, как листья ивы. Глаза красного феникса. Упрямо поджатые бледные губы. Не промокни она так сильно, её рот походил бы на маленькую спелую вишню...

[глаза красного феникса — миндалевидные, с приподнятыми кверху наружными уголками]

— Уходи! — приказала незнакомка. — Второй дядя рассердится, если увидит тебя здесь.

Второй дядя? Выходит, перед ним племянница главы Се? Любопытство тут же шевельнулось внутри, как гадюка, не позволяя послушно удалиться.

С чего бы Се Ханьюню оставлять дочь родной сестры под дождём?

— Барышня, прошу — встань. Иначе простудишься! У того, кто оставил тебя здесь, нет сердца, — Фан Синюнь подхватил упрямую деву под локоть.