Вернувшись во дворец Гуанхуэй, доверенный ему Нефритовым императором, как Богу войны, Хун Сянъюнь долго стоял на краю самой высокой из золочёных крыш. Сложив руки за спиной, он до рези в глазах всматривался в лежащий у ног город: невинный нефрит в окантовке из золота, нежащийся в невесомых облаках, красиво окрашенных на западе в закатный багрянец.

Нет, это не поцелуй уходящего в спальные покои светила запечатлелся на кипенно-белом лбу нежного облачного лика! А позорный след пролитой небожителями крови.

В истории Трёх миров нет ни одного года, в который бы по их вине не умирал кто-то из низших демонов. И с таким же удовольствием они прольют кровь других небожителей, своих собратьев по бессмертию. Око Бога совершенно ясно показало, что случится в будущем, если не отсечь порочные устремления и не искоренить желание властвовать вопреки праведному пути.

Он, Хун Сянъюнь, волею судьбы вернулся в эту точку не просто так. Он здесь, чтобы предотвратить ещё большее зло, чем когда-то был сам. Время не зря обратилось вспять, послушавшись его Ань Син!

10. Глава 10: Тени облаков на Шэньчжиянь

Высмотреть друга
я всхожу на вершину.

Она знала его слишком хорошо, чтобы за безмятежным выражением лица безошибочно угадать кипящее внутри недовольство. Оно считывалось и в блеске прекрасных глаз феникса, и в чуть более выразительной, чем обычно полуулыбке. А ещё Ши Шуй чувствовала на главе Асюло кровь и пыталась угадать, кто способен ранить столь могущественного асура?

Нет, его ханьфу выглядело безупречно: снежно-белый шэньи на нежно-кремовой нижней рубашке, напоминающей топлёное козье молоко, а сверху — мантия из лунного шёлка, отливающая по всей глубине складок серебром. Под мантией виднелся широкий пояс, расшитый жемчугом из отдалённых морей и такое же шиву.

[шиву — поясное украшение, подвеска из драгоценных материалов]

Но красота одеяний Хун Сянъюня не радовала Ши Шуй. Сегодня она кожей ощущала, как в горах надвигается ливень, а весь дворец продувается ветром. Зять не из тех небожителей, которые станут тратить чьё-то и своё время впустую.

[надвигается ливень в горах, и весь терем/дворец продувается ветром (shān yǔ yù lái fēng mǎn lóu) — то есть, над кем-то сгустились тучи]

Единственная, кого он мог баловать — Ань Син. Однако её дочь ушла на короткую медитацию в свои покои, и Ши Шуй не могла сказать, что сильно расстроена этим. Чем дальше молодая супруга от выведенного из себя главы Асюло, тем лучше для всех.

— Приветствую главу, — Ши Шуй присела в вежливом полупоклоне, сложив руки на левом бедре, как принято у знатных женщин из мира смертных.

— Где Ань Син?

Настолько прямого вопроса Ши Шуй не ожидала. На мгновение смутившись, она задержалась с ответом.

— Неважно, — остановил её коротким взмахом руки Хун Сянъюнь. — Я пришёл по другому делу.

Получается, её дочь только что сравнили с делами Небесного города? Не слишком ли много он позволяет себе? Рассерженный взгляд Ши Шуй встретился с глазами Хун Сянъюня — где-то там, на самом донышке, как в чаше с вином, мелькали странные отблески, напоминающие молнии. Эти глаза одновременно прекрасны и… ужасны в своей мистической глубине.

Кто она такая, чтобы настолько вызывающе смотреть на видевшего сотворение Трёх миров? Ши Шуй мимо воли потупилась, не выдержав силы чужого взгляда.

— Когда матушка собиралась сказать мне? — слова, сорвавшиеся с уст Хун Сянъюня, пугали ещё больше.

Вежливое обращение и лёгкий укор… или же прямое обвинение в обмане?

Ей не нужно ничего объяснять. Она поняла с полуслова. Глава Асюло говорит о том самом злополучном изменении во времени. Следовательно, не ошиблась — он ранен! И его ханьфу на самом деле пропускает едва уловимый запах свежей крови. Потому что её зять посмел нарушить волю Трёх Чистых — приблизился к Оку Бога.