Демид притягивает меня ближе к себе и входит одним толчком. Глубоко и грубо.

Зажимаюсь и упираюсь руками в его грудь, которую я еще несколько минут назад гладила.

Ненавижу его. Опять больно.

А потом Исхаков покрывает мои щеки и шею нежными, чуть жалящими поцелуями. Целует ключицы, грудь, облизывает соски, вбирает в рот и посасывает. Доводит до исступления и не совершив еще первый толчок.

Я расслабляюсь от каждого касания его губ.

Мое тело сжимается, когда Демид толкается и снова останавливается. Он шепчет мне в шею какие-то слова. И тон его теплый, струящийся. Не верю в происходящее, просто решаю, что это сон.

Второй толчок. За ним еще и еще. Ощущения тела, скользящего по моему, спускает жар к месту, где мы сталкиваемся. Жар такой силы, что выбивает искры.

Сама начинаю тазом подаваться вперед. Мы двигаемся вместе, навстречу друг другу. Движения быстрые, до отказа.

Его пальцы путаются в моих волосах, мои руки сжимают его предплечья.

Я на грани совершить непоправимое – признаться, что он мне нравится. Весь он. Его тело, его запах, голос. Господи, мне даже нравится, как он приказывает подойти и раздеться.

Может, я и вовсе влюбилась в зверя?

Снова и снова мы тремся друг об друга, вздыхаем и стонем. Демид глухо, утробно, почти рычит, я – жалобно ахаю. Тянем, толкаем. Исхаком резко входит, медленно выходит.

Наше безумие закручивает воронку внутри меня, которая стреляет в самый пиковый момент. Волна экстаза разрывает клетки и сокрушает меня. Я не дышу, зрение пропало. Передо мной только черное полотно с белыми, яркими бликами, которые бьются в такт моему пульсу.

Демид выходит и изливается на бедро. Он все еще удерживает меня одной рукой. Сильный! Могучий. Настоящий зверь!

Исхаков не отпускает, лишь выразительно смотрит. Отчего-то все тело покрывается румянцем. Не время стесняться, но… так уж вышло.

– Ты в порядке? – неожиданно спрашивает.

– Думаю, да.

Он вытирает следы нашего бесчинства и, взяв меня на руки, укладывает на диван. Сам пристраивается рядом, а моя голова находит удачное положение прямо на его груди.

И так мирно стало. Очень хорошо и спокойно.

Кто бы мог подумать? Там, где зверь, там спокойно.

Резко подскакиваю с полюбившегося места и несусь к пакету, где лежит купленная лампа.

Вытаскиваю, разорвав пакет. Тороплюсь же. И почему-то переживаю.

Вставляю вилку в ближайшую розетку. Высокий потолок теперь покрыт звездами.

Романтика, как бы.

Укладываюсь обратно и ненадолго прикрываю глаза.

Так еще лучше.

– Нравится? – с хмыком отрываю голову от его груди. В его глазах даже в сумраке можно различить прожилки на радужке. Удивительно.

Демид кивает на потолок. Ну, на звездное небо то есть.

– Угу. Очень нравится, – снова закрываю глаза.

Сквозь сон только слышу:

– И мне. Нравится. Успела в меня уже влюбиться, Маша?

* * *

Дверь в подвал снова открылась. Первое время Маша пугалась, но кроме того парня к девочке больше никто и не спускался.

Она не знала, просил ли его кто-то об этом или это была его обязанность, но все равно благодарила за обычные сваренные макароны и воду.

– Ты, наверное, привыкла к другой еде? – поинтересовался парень.

Маша не отвечала. Боялась.

– Подняться хочешь? В туалет?

Девочка неуклюже встала. Ноги не сгибались и плохо передвигались. Все два дня, что ее держали в этом подвале, она почти не ходила. Просто лежала.

– Только ты это… без глупостей, ладно?

Можно решить, девочка семи лет надумает бежать. Она не знала, где находится и как связаться с родителями. И вряд ли в ее голове кишат мысли о побеге. Хотя Маша бы этого очень хотела.

Поднявшись по лестнице, пленница увидела одну единственную комнату. На диване расположился один из ее похитителей. Он спал, мерзко похрапывая. Другой занял место на кресле.