Едва я успела разглядеть сад, как дверь с лёгким щелчком замка отворилась, и в комнату впорхнула девушка. Её глаза, цвета весенней зелени, искрились неподдельным весельем и добротой, словно два маленьких, горящих уголька. На ней было простое платье из тонкого полотна небесно-голубого оттенка, с кружевной отделкой по вороту и манжетам. Лёгкая ткань мягко облегала её стройную фигурку и колыхалась при каждом движении, подчёркивая её живой и энергичный характер.

– Миледи, позвольте представиться, – произнесла она, опускаясь в грациозном, почтительном книксене, её юбка слегка коснулась пола с тихим шелестом. Голос её был чистым и мелодичным, как журчание горного ручья, весело перекатывающегося по мелким камешкам, – меня зовут Эмилия. Я буду помогать вам готовиться к Весеннему балу. Прошу вас, пройдёмте со мной.

Я последовала за Эмилией, чьи лёгкие шаги почти не нарушали торжественной тишины замка. Каждый шаг по широким, отполированным дубовым ступеням старинной лестницы отдавался приглушённым эхом. Я не могла оторвать взгляда от искусно резных перил, украшенных изображениями переплетающихся виноградных лоз и спящих купидонов, чьи фигурки были покрыты тончайшей, серебристой паутинкой пыли, мерцавшей в редких лучах света, проникавших сквозь узкие стрельчатые окна лестничного пролёта.

Третий этаж поразил меня ещё сильнее, чем мрачное величие нижних покоев. В отличие от сумрачных коридоров, по которым меня водил Мабергор, здесь была обстановка удивительной светлой и безмятежной красоты.

Высокие, арочные окна, чьи витражные стёкла мерцали всеми цветами радуги. Казалось, лучи солнца, проходя сквозь разноцветные стёкла, танцуют на стенах, покрытых нежной кремовой штукатуркой. Пылинки, взмывая в этих солнечных потоках, напоминали рой крошечных золотых мошек, медленно кружащихся в неподвижном воздухе.

Под ногами мягко утопала белоснежная ковровая дорожка, чья ворсистая поверхность пружинила под каждым шагом. Её сложный узор, вытканный серебристыми нитями, напоминал застывшие гребни морских волн, разбивающихся о песчаный берег.

Наконец, Эмилия с лёгким усилием распахнула двери, и мы оказались в ателье. Воздух здесь мгновенно окутал меня густым ароматом дорогих духов с цветочными и пряными нотами, смешанным со свежим, пьянящим запахом живых роз и ландышей, расставленных в высоких хрустальных вазах по углам комнаты.

Помещение поражало своими размерами: высокий, сводчатый потолок терялся в полумраке, освещённый лишь трепетным мерцанием многочисленных восковых свечей, установленных в подсвечниках, их пламя многократно отражалось в зеркалах в массивных золочёных рамах, создавая иллюзию бесконечного пространства.

Стены ателье были щедро драпированы полотнами самых разнообразных тканей. На многочисленных резных вешалках из тёмного дерева висели изысканные наряды, каждый из которых был уникален и неповторим: пышные бальные платья с тончайшей вышивкой из речного жемчуга, сверкающего в свете свечей, изящные корсеты, расшитые драгоценными камнями – рубинами, сапфирами и изумрудами, – и роскошные мужские камзолы и плащи из тончайшей шерсти и атласа.

В разных частях ателье, склонившись над своими рабочими столами, трудились портные. Тонкие иглы мелькали в их пальцах, а ножницы плавно рассекали дорогие материалы. Я заметила, как некоторые из них шептали едва слышные заклинания, касаясь тканей руками. Под действием магии шёлк начинал струиться и переливаться, словно жидкое серебро, становясь нежным и невесомым, как облако, а бархат приобретал невероятную глубину.

– Проходите, миледи, не стоит смущаться, – произнесла Эмилия.