– Лесли…

Она обернулась.

– Знаешь… всё это – бал, принц, эта поездка, то, что должно случиться… Это будущее так пугает меня. Оно как абсолютно тёмная комната, в которую нужно сделать шаг, совершенно не зная, что там – сокровище или пропасть.

Лесли мгновение смотрела на меня, её лицо было серьёзным и красивым в слабом свете, льющемся из приоткрытой двери.

– Но ведь и в самой глубокой темноте можно отыскать свою путеводную звезду, – тихо, но твёрдо ответила она. – Или… зажечь собственный свет, достаточно яркий, чтобы разогнать любой мрак. Не бойся неизвестности. Просто иди.

Она ободряюще коснулась моей руки прохладными пальцами и, улыбнувшись на прощание, решительно шагнула в снежный вихрь, который тут же поглотил её фигуру. Я осталась стоять на пороге, одна, вглядываясь в чернильную тьму, из которой доносился лишь шёпот ветра.

Последний месяц зимы словно застыл на пороге вечности, дыханием ледяного дракона сковав землю. Морозный воздух высекал из невидимой пустоты мириады хрустальных пылинок. Эти эфемерные создания, рождённые в ледяном безмолвии, кружились в неспешном танце, и, наконец, оседали на землю, укрывая её мерцающим саваном из тончайшего серебра.

Я ступала по мостовой, каждый камень которой был отмечен печатью минувших столетий. Снежные искры вспыхивали под моими стопами, и каждый шаг отзывался в сердце странным эхом предчувствия. В груди сплетались два противоположных чувства: хрупкая надежда, подобная первым подснежникам, пробивающимся сквозь мерзлоту, и смутное беспокойство.

Впереди возвышался город. Гирлянды из вечнозелёных елей, украшенные мерцающими кристаллами, отбрасывающими на снег калейдоскоп цветных теней, превращали улицы в зачарованную рощу. Каждый дом, от скромных лачуг до величественных особняков с остроконечными башенками, устремлёнными в небо, и окнами, напоминающими тёмные глазницы древних чудовищ, хранил тайны и целые саги о любви и предательстве, о героизме и падении. Из распахнутых дверей таверн и пекарен доносился аромат свежей выпечки: пьянящий запах корицы, имбиря и карамели.

Сегодня передо мной стоял выбор, последствия которого могли ощутимо повлиять на моё положение на Весеннем балу. С каждым шагом, приближающим к стенам замка, в груди затягивался комок волнения, сотканный из острого предвкушения и терпкой неуверенности. Сегодня предстояло снять мерки для платья.

Мысли о грядущем торжестве, о пьянящей музыке, о пристальных взглядах знатных особ, о самом ритуале танца, смешивались с ледяным прикосновением страха, сплетаясь в подобие внутренней бури. Эта гроза сомнений обрушивалась безжалостно: «А если среди этого великолепия шелков и тончайших кружев я не смогу найти то единственное, что выгодно подчеркнёт… мою суть? А если мои мечты о бале, выпестованные в юности, окажутся лишь иллюзией, разбившейся о жёсткую реальность светских интриг? Смогу ли я оправдать ожидания тех, чьё мнение имеет значение? И чьи именно?» Эти вопросы, словно цепкие корни древнего дерева, пронизывали моё сознание, лишая возможности свободно дышать.

Проходя мимо искусно оформленных витрин торговых лавок, я невольно замедляла шаг. Платья, выставленные на всеобщее обозрение, манили искушёнными обещаниями, сотканными из шёпота дорогого шёлка и соблазнительного блеска драгоценных камней. Каждое из них казалось ключом к иной реальности, к мимолётной власти над взглядами и сердцами. Но за этой внешней роскошью в душе клубилась тревога, подобная густому туману, скрывающему опасные рифы. Я видела своё отражение в зеркальных тканях, представляла себя в центре внимания, но одновременно с этим в памяти всплывали болезненные воспоминания о неудачах. Неуверенные движения на тренировках с Алленом, смущение от неловких падений, – всё это отзывалось уколом. А вдруг я снова совершу ошибку и не смогу соответствовать невысказанным требованиям?