– Мабергор, неужели ты действительно не смог найти никого… получше?

Его голос, до этого звучавший мягко, теперь был пропитан язвительным сарказмом, а в холодных, бархатных интонациях отчётливо слышалось раздражение и скрытое недовольство. Я почувствовала, как мои щёки мгновенно вспыхнули от унижения. В ушах зазвенело, а мир вокруг на мгновение померк. В воздухе повисла густая, почти осязаемая неловкость, которую, казалось, можно было порезать ножом или развеять лишь сильным порывом ветра. Мабергор, судя по всему, совершенно не ожидал такой откровенно враждебной реакции от своего младшего брата. Его лицо слегка покраснело, а обычно уверенный взгляд забегал. Он попытался разрядить напряжённую обстановку натянутой, неестественной улыбкой, которая больше напоминала болезненную гримасу, и нервно кашлянул.

– Эйвинд, прошу тебя, будь благоразумен, – мягко, но с отчётливым нажимом в голосе произнёс Мабергор. – Я уверен, что Кейт прекрасно справится со всеми обязанностями, которые потребуются от неё на балу. У неё прекрасные манеры, несомненное обаяние, способное покорить любого, и острый ум, который не позволит ей совершить опрометчивый поступок.

Взгляд Эйвинда снова встретился с моим. На этот раз он смотрел на меня более пристально, изучающе. Его губы скривились в едва заметной, презрительной усмешке, которая не предвещала ничего хорошего.

– Прекрасные манеры? Острый ум? Мабергор, ты сейчас шутишь надо мной? – в голосе Эйвинда снова прозвучал язвительный сарказм. Он обвёл меня ленивым взглядом, словно сомневаясь в каждом слове брата. – Я думал, ты найдёшь мне кого-нибудь более… подходящего для моего статуса. Кого-нибудь, кто не будет выглядеть столь… обычно. Но раз уж так вышло, и ты настаиваешь, то я согласен. Однако помни, Кейт, от тебя будет зависеть очень многое. Не разочаруй меня.

Его слова прозвучали как скрытая угроза, заставив сердце болезненно сжаться. Он, должно быть, уже предвкушает своё превосходство, ликуя при мысли, что я буду его невольной пленницей на этом балу, не имеющей возможности никуда сбежать от его навязчивого, унизительного внимания. Но он глубоко ошибается, если думает, что всё так просто, как ему кажется. В его глазах я, возможно, всего лишь временная спутница, не заслуживающая особого внимания, но он ещё не знает, на что я способна. Ещё посмотрим, кто кого переиграет в этой странной, нежеланной для меня партии.

– Тебе пора, Кейт, – резко отрезал Мабергор. На его лице больше не было и следа той ободряющей улыбки.

Ржавые слёзы осени, её долгие, моросящие плачи, наконец, иссякли, смытые первым, по-настоящему ледяным дыханием зимы. Мир за одну ночь преобразился. За окном теперь не просто шла метель – там бушевал слепой, яростный шторм белого безмолвия. Ветер завывал в трубах погребальную песнь ушедшему теплу, а снег валил плотной, непроглядной стеной.

В тишине дома, я была островом тепла посреди этого ледяного хаоса. Огонь в камине жадно пожирал сухие поленья, плясал рыжими языками по закопчённым камням, отбрасывая трепещущие тени на стены. Я сидела в кресле, укутавшись в тяжёлый шерстяной плед, сотканный из нитей цвета мха и закатного неба. В руках дымилась чашка с травяным отваром, чей аромат – терпкий запах вереска, сладость горного мёда и едва уловимая нотка сосновой хвои – сплетался с запахом горящего дерева.

Сегодняшний день был отмечен ожиданием Лесли. Наши встречи стали редки. Сердце трепетало от предвкушения её смеха, её быстрых рассказов, её присутствия, такого живого и настоящего. И всё же, даже эта радость ожидания не могла до конца растопить ледяную корку одиночества, что не торопясь сковывала душу с первыми заморозками. Дядюшка Альберих… Его не было рядом. Его смех, похожий на скрип дубов под ветром, его руки, загрубевшие от работы в конюшне, но такие надёжные, его истории о повадках зверей, о приметах, скрытых в узорах звёзд, о мудрости земли – всего этого не хватало так остро, что порой казалось, будто часть меня само́й откололась и затерялась где-то там, в белой круговерти за окном. Я знала, он справится с лошадьми – его связь с ними была древней и крепкой, – но без его молчаливого одобрения, без его ворчливых советов, дни казались пустыми.