Выбравшись из-под обжигающих струй, я накинула на плечи толстый махровый халат, сотканный из шерсти горных яков. Подошла к высокому стрельчатому окну, за которым простирался вид на оживлённую улицу. Утро встретило меня хмурой серостью. Низкие, набухшие дождём тучи затянули все небо. Пейзаж за окном идеально отражал сумбур в моей голове. И снова возник его образ. Глаза Эйвинда… холодные, как зимний лёд на замёрзших озёрах, и такие же безразличные, словно я была всего лишь призраком. Но почему? Почему несмотря на все его отвратительное поведение, я не могу выкинуть его из головы?

– Просто перестань об этом думать, Кейт, – прошептала я вслух, обращаясь к своему отражению в мутном оконном стекле.

Понимая, что дальше откладывать бессмысленно, я вздохнула и принялась за утренний ритуал. Я выбрала своё любимое платье из тонкого белого льна, расшитое серебряной нитью вдоль подола. Оно было простым, но в его лёгкости чувствовалась какая-то безмятежность, на которую я так отчаянно надеялась сегодня. Закончив с волосами, которые я заплела в тугую косу, я спустилась на кухню.

Солнечные лучи над обеденным столом, освещали оставленный для меня завтрак. Рядом с тарелкой дымящейся овсяной каши и кувшином свежего ягодного сока лежала небольшая пергаментная записка, написанная каллиграфическим почерком моей матери. «Хорошего дня, дорогая», – гласили простые, но такие важные для меня слова. Я почти не вижу родителей. Отец проводит бо́льшую часть времени в своём сарайчике, окутанный клубами разноцветного дыма и запахами редких трав. Мать почти всё время занята магазином. Нам редко удаётся выкроить хотя бы час вечером, чтобы собраться за ужином и обменяться новостями.

За завтраком я старалась сосредоточиться на вкусе сладкой каши и сока. Но мои попытки были тщетны. Каждый звук – скрип половиц под чьими-то шагами за дверью, щебетание птиц за окном, даже собственное дыхание – казался мне подозрительным, выводил из равновесия, напоминая о вчерашнем вечере и о глазах Эйвинда. Тревога покалывала меня изнутри, не давая насладиться даже простым утренним приёмом пищи.

В Школе каждая минута словно была наполнена густой патокой, не позволяющей времени двигаться быстрее. Мои мысли витали далеко за пределами классных комнат, то и дело возвращаясь к вчерашнему вечеру и, как ни странно, к образу Эйвинда, но тут же я усилием воли отбрасывала эти ненужные размышления, сосредотачиваясь на предстоящем разговоре с Мабергором.

Наконец, прозвенел долгожданный последний звонок, знаменуя конец учебного дня. Я быстро попрощалась с Лесли.

– Удачи тебе, подруга, – с тёплой улыбкой сказала она и, похлопав меня по плечу, вышла из дверей Школы Магии.

Мои шаги сами понесли меня по длинному коридору к кабинету профессора Мабергора. С каждым приближающимся поворотом сердце в груди колотилось всё сильнее. Остановившись перед резной дубовой дверью, я сделала глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в руках, и постучала.

– Войдите, – раздался изнутри спокойный голос профессора.

Я медленно открыла дверь и вошла в кабинет. Комната была заполнена ароматом старых книг и сушёных трав. На стенах висели свитки с древними письменами и карты неизведанных земель. Профессор Мабергор сидел за массивным дубовым столом, заваленным пергаментными свитками и фолиантами в кожаных переплётах. Он был погружен в написание какого-то документа, но, услышав мой стук, поднял глаза и посмотрел на меня. На его губах заиграла лёгкая, едва заметная усмешка.

– А, это ты, Кейт. Рад тебя видеть. Присаживайся, – сказал он, откладывая бумаги в сторону и жестом указывая на стул напротив.