– Не свисти! Не свисти в доме! Денег не будет! И я хороша, старая лапша, сижу, уши развесила. Иди вон на крышу пробовать! Нечего дома свистеть! То зонт раскрывает, то свистит, все юани из такого дома разбегутся и обратно не вернутся!

Ю засмеялась, видя, как Нюнг прогоняет брата с кухни.

– Диди, может быть, правда сходишь сегодня с собаками? Всё же Чико твой пёс.

– Да мой, мой! – отмахнулся Тао. – Но Нюнг всё равно с Шилой гуляет…

– А пойдём вместе? – предложила тётушка. – Ты потом в школу, а я домой.

– Да-да, – Ю оценила хитрость старухи, – ты так на последние уроки успеешь. Что у вас сегодня?

– Я помню что ли? Физра, наверное… Километров десять набралось.

– Чего набралось?

– Отработок. Ничё, отбегаю.

– Ничего себе накопил! Сразу все десять побежишь? – изумлённо покачала головой Ю.

– А чё такого, десять не сто.

– Хороший у вас учитель, – одобрила Нюнг. – Не всё детям в клавиатуру стучать, да ночами не спать. Пошли, пошли, голубчик, пока хвостов в лифт пускают.

– А ты их в сумку прячь, – предложил Тао, выходя в коридор.

– Кстати, звонил Акипаки лаоши! – крикнула Ю ему вдогонку.

– И-и? – Тао напряжённо замер и медленно повернулся. – Он оформил документы для Чжуншань[7]?

– Нет пока… там какие-то проблемы. Но время ещё есть.

Тао влетел обратно на кухню и склонился над сестрой.

– Какие проблемы? Опять проблемы! Нет уже времени! Родители могут остаться без контракта на следующий год! Навигация, цзецзе[8], понимаешь, навигация скоро закроется!

– Не кричи! Я всё понимаю, – Ю отпрянула от брата, испугавшись его реакции.

Тао сорвался к выходу, хватая «рулетки» для собак.

– Чико! Шила! Гулять! Нюнг, мы у лифта ждём! – он старался говорить спокойнее, но с трудом управлял голосом.

Тао хотелось орать от злости. Если родители не получат контракт в Антарктику, придётся снова экстренно искать деньги на лекарства для Ю. На счету был каждый юань.

– Трам-пам-пам-пам, мне надели со страшным скрипом башмаки, – слегка дурачась, напевал высокий рыжеволосый мужчина.

Он прохаживался перед напольным зеркалом обувного отдела. Новые ботинки поскрипывали. Особенно левый.

– Тебе что, в подошву песка сахарного насыпали? – спросил рыжий у ботинка. Он уперся носком в пол и приподнял пятку.

Скрип!

– Ага, насыпали, – сделал заключение покупатель.

– Между прочим, во времена моего деда было модно носить сапоги со скрипом! – заметила пожилая женщина, сидевшая на пуфике по соседству.

Перед ней на полу стояли приготовленные для примерки три пары лодочек разных цветов: белые, бирюзовые и горчичные, а на ногах красовались ярко-красные.

– Причём особым шиком считалось, когда скрипит только один сапог, – добавила дама. – Как считаете, какой цвет мне лучше взять?

Высокий рыжеволосый обернулся на дребезжащий женский голос: выцветшие глаза, подрагивающие руки, подкрашенные фиолетовым седые локоны, глубокие морщины, заползающие на нос. «Дед её, видимо, при царе Горохе жил», – подумал он. А вслух произнёс:

– Берите всё! И меняйте по настроению, а если возьмёте одну модель разных оттенков, то ещё и комбинировать можно: одна нога в жёлтом, другая – в синем. Здорово?

Акипаки заметил, как нарисованные брови пожилой леди поползли вверх, и поспешил ретироваться:

– Глупая шутка. Простите!

И спросил учтиво:

– Как же добивались скрипа сапог во времена вашего дедушки?

– Кусочки сухой бересты подкладывали, – пояснила дама. – При ходьбе такие сапоги отчаянно скрипели – ух-х! Пусть все знают – не босота какая идёт, а модный парень. А вы берите, берите эти ботиночки, молодой человек, они вам к лицу! К шевелюре вашей цвет очень подходит. Просто шикардос! – она вытянула губы уточкой и поцеловала сложенные вместе кончики пальцев.