На фоне предзакатного неба она была чётко обозначена.

Человек стоял и явно рассматривал меня.

Человек – здесь?

Тут на пятьдесят вёрст ни одной человеческой души… И, словно услышав мои сомнения, фигура опустилась на четвереньки и стала натуральным медведем, отчётливо обозначив свою покатую спину.

Я бросил и пилу и бачок с бензином и побежал к вагончику, где Репетуха варил очередную порцию чифира.

– Эдька, там медведь! – чуть ли не закричал я, запыхавшись и стараясь унять дыхание, всё-таки пробежал метров пятьсот.

– У тебя есть ружьё? – спросил он, не отрывая взгляда от закипающего чифира.

Вот – тоже тема.

Да, у меня было ружьё. Старая ижевская одностволка-получок 16-го калибра, с хорошей кучностью и дальностью… я приобрёл его на своей малой родине – давно, и патронов несколько коробок, и всё это лежало у меня дома без употребления. Когда я узнал, что мы полтора месяца будем в лесной глуши, я решил взять ружьё с собой.

И вот – реальный случай ружьё употребить.

Я достал из чемодана ружьё, сунул в карман четыре патрона с жаканами и побежал обратно. Добежав до места, где я бросил бензопилу и бачок, я остановился, уравнивая дыхание, достал патрон и загнал в патронник. И только тогда вспомнил, что после выстрела гильзу распирает и она застревает в патроннике, и рукой её не извлечь. То есть в моих руках было оружие, рассчитанное на один выстрел. В этой ситуации благоразумие предполагало бы вернуться к вагончику и самому сварить себе чифира и забыть про этот вечер. Но благоразумие и я (по крайней мере, тогдашний) – были две вещи несовместные. И потому я с ружьём наперевес, явно подражая какому-нибудь персонажу Фенимора Купера, направился к тому месту, где увидел медведя, и легко это место нашёл. Следы явно читались – большие чайные блюдца с когтями.

И я стал следопытом (ну, по Куперу) и чётко просмотрел: медведь, свернув с дороги, двигался с краю, незаметно, мне навстречу, и свернул в лес, когда убедился, что я исчез. Я ещё сколько-то прошёл по его следам, и потом что-то меня толкнуло: хватит. Словно голос чей-то тихо, но очень внятно: хватит, возвращайся. Я послушно остановился и, постояв некоторое время, осматривая уходящую вниз сырую ложбину (туда вёл след, в ельник), повернул назад.

Вернулся на дорогу и, подобрав бензопилу и бачок, пошёл к вагончику. Уже тут было не до работы. В вагончике убрал в чемодан ружьё и сварил себе чифир, а скоро и бригада вернулась с трассы, и мы стали ужинать…

Справка

Медведь летом не нападает на человека. Может разгоняться до скорости 70 км/ч.

Раненый медведь смертельно опасен.

Вопрос: Я знал об этом?

Ответ: Да, знал.

Вопрос: Так что же это было?

Ответ: Испытывал судьбу.

Вопрос: Ты понимаешь, насколько медведь был умнее тебя и даже порядочнее тебя?

Ответ: Да. Да. Да…

Морошка?

С той поры не могу её видеть, во мне поднимается волна отвращения.

Но вот вопрос, который доставляет нравственное мучение, – ЗАЧЕМ я хотел отобрать жизнь у нормального лесного жителя? Зачем?

И – нет ответа. Оказывается, я не знаю, зачем хотел убить медведя.

Оказывается, я не охотник.

– Будем участвовать, – сказала руководитель студии.

Тема такая. Конкурс «Артист душой», администрация решила, что надо принять участие, показать себя.

Если партия сказала – надо, комсомол ответил – есть!

– Только без бумажки.

Это уже лично в мой адрес.

– Извольте текст выучить, там немного… надо тренировать память… это как мускулатура – если не тренировать – она дряблая становится…

Ну, этого можно бы и не говорить, это я и без тебя знаю.

Но текст тексту рознь.

Одно дело пушкинский текст, а совсем другое дело – этот вот…