Откуда вода?

Мох, покрытый морошкой, местами расступался, и в ямках (бочагах по-местному) скапливалась вода – бурая, торфяная, для нас непривычная.

Родниковых вод и ручьёв, где плещется форель, – тут не было.

А ощущение голода и требование желудка насытиться становилось мучительным. Молодые здоровые организмы нуждаются в хорошем, добротном питании, тему вегетарианства, лечебного голодания и пр. можно рассматривать в преклонном возрасте, когда уже на склоне, но не когда ты на подъёме и у тебя всё впереди.

Объективно единственным съедобным элементом окружающего была морошка, сплошным ковром покрывавшая мох, отчего мох из сизо-зелёного превратился в оранжево-золотистый.

Раньше я эту ягоду не пробовал, у нас (на моей малой родине) привычным было – сначала земляника, потом черника, потом брусника и малина.

Болот у нас не было, сосновые боры с грибами-боровиками (никогда не забуду свои корзины, полные боровиков… фантастика!).

Болот не было, и потому не было ни клюквы, ни морошки.

Так что для меня это было в диковину – морошка.

Оказалось – вкусная ягода… ни на что не похожая… немножко кисло-сладкая, но именно немножко, самую малость.

Мы разбрелись по окрестности и – ели, ели, ели…

Теперь скажу серьёзно. Все разговоры о том, что можно питаться ягодами, фруктами и пр., – враньё (непонятно зачем). Ты можешь съесть ведро морошки, и единственным результатом будет то, что тебя стошнит. А чувство голода («Я хочу жрать» – бывший полковник Чернота, «Бег», М. А. Булгаков) станет ещё мучительнее.

Сколько мы этой морошки съели – до тошноты. До полного отвращения.

Ну вот ещё – торфяная вода в бочаге. Что до тебя из этой бочаги мог лось пить, или заяц, или волк, или ещё какой зверь (им же тоже вода нужна), – об этом уже никакой заботы. В природе всё стерильно.

Выпив чифира, Репетуха взбодрился и решил, что надо прибраться в вагончике, чтобы было культурно. Мы стали прибираться, следы жизнедеятельности прошлогодних обитателей нам были ни к чему. Человек вообще должен жить в чистоте.

Уже сильно темнело, когда появился тракторист с мешком на плечах.

Сбросил мешок себе под ноги и сказал:

– Ну и заебался…

В мешке было – две буханки хлеба, несколько банок тушёнки, кулёк с сахаром и ещё что-то, уже не помню.

Оказалось: трактор провалился в яму – по «дальше некуда», сам тракторист едва вылез, а трактор наглухо сел, а в прошлом году никакой ямы не было, откуда она взялась – … его знает… сейчас трактор почти по кабину в воде – со всеми продуктами и вещами нашими… недалеко, километров пять.

– Вот тут вам принёс, чтоб с голоду не помёрли, – сказал он.

(Вспоминая эту историю, я не могу не отметить вот что: люди, занятые естественным трудом… натуральные люди… уточню и конкретизирую: русские люди, о других не знаю… невзгоды, неприятности и пр. воспринимают не как повод впасть в печаль-тоску-уныние, а как повод «воспрянуть духом»… казалось бы, всё плохо – а дух играет, и человек становится свободным, большим, сильным, бодрым и весёлым, и несговорчивым, и неуступчивым, точно знающим свой пункт и свою цель, готовым к любому сильному действию… Я отмечал это не раз… Свойство ли это только русского человека или общее для всего человеческого рода – я не знаю… но я убеждён, что именно это свойство русского психотипа позволило нам победить в Великой Отечественной войне, когда против нас сражалась вся Европа.)

Короче – «никто не даст нам избавленья».

Ситуация.

Хоть и север, а в конце июля ничего похожего на белые ночи нет.

Понятно, что надо идти к трактору и всё перетаскивать к вагончику.

А уже звёзды помаргивают.