Уже опустилась ночь, луна огромным жёлтым блином медленно поднималась из-за гор. Полнолуние. Это хорошо, надо что-то делать с абреком. Он стал подавать какие-то звуки, значит, жив. Я связал его по рукам и ногам, убивать не стал. Он так и лежал, только его папаха скатилась вниз и лежала одиноко невдалеке от своего хозяина.

Ночью бесполезно пробираться к своим по незнакомой местности, по горам, камням и кручам, но выбора нет, и надо было уйти подальше от этого места, ведь они скоро вернутся, может, к утру, но не раньше. Наверняка мы не знали, и поэтому, посовещавшись с моей любимой, решительной Айжене, решили не подниматься выше в горы, а, наоборот, спуститься вниз и сделать засаду там, где они нас не ждут. Карабин есть, и это уже сила, которая придаёт нам уверенности.

Засаду мы устроили на одном из небольших валунов высотой метров 5-6, мимо которого никак не пройти, чтобы добраться до того места, где накануне остановились. Ночь лунная, прохладная. Мы с Айжене прижались как можно теснее, укрылись всем, что у нас было, и уснули почти сразу.

Проснулись рано утром от ржания лошадей. Выглянув из засады, мы увидели необычную картину. Метров в двухстах от нас шли несколько всадников с карабинами наперевес, впереди которых шли два пеших абрека, тех наших знакомых, которые ещё недавно пленили нас и оставили здесь под присмотром одного из них. Но что это? Эти двое не просто идут, их подгоняют плетью…

«Ого!» – подумал я и обратился к любимой: «Айжене, посмотри, похоже, это твои братья». Она стала зорко присматриваться и сначала обрадовалась, а потом испугалась.

И мне стало как-то не по себе, но я с интересом, настороженно смотрел за приближением конной группы. Когда всадники приблизились на метров 50, я узнал старшего брата на своём Гузеле, вороном коне, которого у нас отняли абреки. Рядом – два младших брата и ещё трое в военной форме, и, кажется, это военные из моего гарнизона. Такого я не ожидал и не знал, как себя вести.

Мы пригнулись, когда они проходили мимо нас, и увидели, что старший брат перевязан и едет, склонившись на один бок. Айжене от удивления не находила себе места, она хотела крикнуть, позвать брата, но ни я, ни она не знали их намерений. А то, что они гнали абреков как пленных, – хороший знак.

Тем временем они поднялись до того места, где лежал связанный абрек. Наверное, он пришёл в себя и рассказал, что случилось, потому что мы услышали, как кто-то из братьев громко протяжно крикнул: «Айженее». Мы не спешили выходить из укрытия и ждали.

Видимо, братья хорошо знали свою смышлёную сестру, поэтому одни спустились вниз, другие пошли вверх! Уже совсем близко мы услышали, как наши имена повторились несколько раз. Я до последнего не верил в добрые намерения, поэтому мы сидели в укрытии, пока я не увидел своего командира в метрах в шестидесяти от нас, которого сразу не узнал. Он стоял вблизи высокого дерева и смотрел в нашу сторону в бинокль.

Я высунулся из укрытия и помахал рукой в надежде, что он меня заметит. Кажется, он увидел и пустил лошадь мелкой рысью в нашу сторону.

«Айжене, посмотри! Это мой командир, мы спасены», – сказал я.

Мы обнялись, первая улыбка просияла на лице Айжене, на душе стало немного легче, мы выбежали ему навстречу. Он увидел нас, подъехал, спрыгнул, взяв коня под уздцы. Когда мы приблизились, он с улыбкой обнял меня и тут же спросил:

«Лейтенант Юхов? Александр? Наконец-то!»

Мы ещё раз обнялись. Потом он взял свой карабин и дуплетом выстрелил вверх. На выстрел к нам по одному подъехали все члены конной группы. Братья сразу подошли к сестре, о чём-то поговорили, а потом обнялись. Айжене плакала, просила прощение у брата. Они простили её, обнялись и долго стояли обнявшись.