Кикимора Алексей Лесников

В деревне – хорошо, в деревне – счастье…

Особенно летом.

Молодой кот Митька, в прошлом котёнок Чёрный, понял это не сразу. Чтобы оценить всю прелесть жизни в природе, ему понадобились один день и одна ночь.

До весны, а точнее до конца апреля он безвылазно проживал в квартире многоэтажного дома. Был полностью доволен и не мыслил себе иного существования.

Постепенно он стал забывать свою прошлую жизнь, свои новогодние приключения. И почти уже забыл их. Всё, что случилось с ним до того, как он попал в семью, казалось ему смутным сном. Целыми днями он просиживал на подоконнике, смотрел в окошко. За окном сердито свистела метель или светило солнышко, по дороге ехали автомобили, спешили прохожие. Люди заходили в стеклянные двери большого магазина или выходили из них. Дворник у подъезда сгребал снег. Из печных труб дальних деревянных домишек пушистыми облачками поднимался дым.

Привыкнув к однообразию за окном, Митька не замечал происходящих там медленных перемен. Он даже не понял, что перестала проказничать метель, сошёл снег, а дворник перестал скрести лопатой асфальт. Девочка и её родители сменили тёплые куртки на лёгкие. А Митька всё также продолжал таращиться в окно. Ему и в голову не приходило, что можно попасть туда на улицу, в другой мир. Там всё ненастоящее, был уверен он.

Как всё ненастоящее было в смартфоне, который на день рождения подарили Девочке.

Девочка играла в него всё свободное время. Митька часто лежал рядышком, глядел, прищурившись, на маленького человечка на экране. Человечек бежал, прыгая по плиткам через пропасть. Иногда, отвлекаясь от игры, Девочка гладила Митьку. Митька очень любил, когда его гладят. Жмурясь от удовольствия, он прогибал спинку, оттопыривал попу, задирал хвост.

– Глади́льный кот! – восхищалась Девочка.

Но гладила она его обычно недолго, снова погружалась в смартфон. Митьке надоедало смотреть на бегущего человечка, и он засыпал.

Только однажды случилось необыкновенное.

Ранним апрельским утром Девочкин папа, подняв его под передние лапы с дивана, отнёс в коридор и засунул в пластмассовый ящик, называемый переноска. Закрыл вход решёткой. Митька ничего не понял, заволновался, струхнул. Папа вынес переноску на улицу, поставил на заднее сиденье автомобиля. Оробевший Митька изредка жалобно мяукал, скрёб когтями пластмассовое дно. Девочка села рядом.

– Тише, тише, мой маленький, – успокаивала она его. – Не надо бояться, всё хорошо.

Машина завелась, покатилась. Ехали, как показалось перепуганному коту, целую вечность, но на самом деле не больше часа. Митька из переноски почти ничего не видел. Время от времени он просовывал сквозь решётку лапку.

– Щёлкни его по лапе, – быстро оглянувшись, строго говорил Девочке папа, – а то сиденье когтями порвёт, дурень усатый.

Но вот машина, остановилась.

– Я сама его выпущу, – сказала Девочка.

Обеими руками она потащила переноску. Закачались деревянные ворота, угол дома, крыльцо, трава, квадратная песочница, железные качели, снова какой-то угол.

– Выпускай в огород! – крикнул папа.

– Я и хочу! – отвечала Девочка.

Предчувствуя недоброе, Митька вдруг разучился мяукать, принялся издавать странные невнятные всхлипывания.

Поставив переноску на землю, Девочка убрала решётку.

– Ну, выходи!

Митька и сам не понимал, чего так перепугался. Наверное, за прошедшие месяцы он просто привык жить в безопасности и спокойствии, забыв, что на свете иногда случаются разные неприятности.

– Ну же, давай, выходи!.. Чего ты, трусишка? – уговаривала Девочка.

Ни в какую Митька не желал выходить.

Тогда, отщёлкнув защёлки, Девочка сняла с переноски крышку, достала трепещущего кота и посадила его на молодую травку.

Сжавшись, Митька заоглядывался, потом опрометью сиганул в спасительный куст ирги у забора.

– Сдрейфил кот, – с сожалением произнёс подошедший папа. – А я думал, он будет ходить по огороду, как барин, хвост трубой, охранять периметр!

– Подожди немножко, дай ему освоиться. Он ведь у нас, ты знаешь, умничка, – заступилась Девочка.

Митька упорно сидел в кусте до вечера. Уговоры и выманивания миской с молоком и любимым жидким кормом не помогали. Наконец, Девочкин дедушка попытался вытащить его силой – сунул руку сквозь ветки ирги. Митька в панике заметался, запищал, улез дальше в куст.

– Не надо, – вздохнув, остановила дедушку Девочка, – пусть сам думает…

И тогда все ушли, оставив его одного.

Поневоле пришлось осваиваться. К великому его облегчению ничего угрожающего поблизости не наблюдалось. И постепенно-постепенно Митька перестал робеть. Он даже устыдился своего глупого страха. Подумал, ведь Девочка любит его и ни в коем случае не хочет ему зла. А вокруг было столько всего интересного: таинственные шорохи, новые звуки, потрясающие запахи!

Исследовав куст ирги вдоль и поперёк, пожевав разной травки, Митька увидел белую бабочку. Собравшись с духом, он шагнул за ней из куста в огромный-преогромный огород.

И тут в нём проснулся дремавший доселе охотник. Неуверенно, для пробы он поскакал за бабочкой и конечно не догнал. А ещё под кучей старых досок учуял упоительный, ни с чем не сравнимый запах мышей. Митьку даже затрясло в предвкушении сладостных минут охоты.

Но тут за воротами хлопнули двери автомобиля, бодро затарахтел мотор. Машина, плюхаясь в ямки на грунтовой дороге, осторожно прокатилась вдоль забора.

Дедушка с бабушкой возвратились в огород.

– Ну, вот и уехали, – грустно сказала бабушка.

– Ничего, скоро вернутся, – утешил дедушка, – лето не за горами. О, вышел, бояка! – удивился он, увидев Митьку. – Что смотришь, глазастый? Уехала твоя хозяйка. Теперь ты на вольных хлебах жить будешь, сам себе пропитанье добывать. Да шучу-шучу, оставили тебе твоих орехов, не замрёшь.

Позже Митька догадался, что «орехами» дедушка называет сухой кошачий корм, покупаемый через Интернет. А сейчас он сообразил, что Девочка с папой уехали в город, оставив его, и главными теперь стали дедушка с бабушкой.

– Ну, иди разведывай, осматривайся, разнюхивай, – предложил дедушка, широко поведя рукой. – Тут у тебя владенья – ого-го! За забор сразу не вылезай, а то потеряешься или машина раздавит. Внучка расплачется, скажет: не доглядели, не уберегли…

Митька ничего не знал про лето и про горы, но решил надеяться: когда объявится это лето, то приедет и Девочка.

Тихий прозрачный вечер незаметно угас. Тёплая ночь окутала деревню. В небе зажёгся белый фонарик луны. Дедушка с бабушкой ушли спать.

Митька, привыкая, прогулялся возле дома. Дверь на веранду оказалась открытой. На веранде – кушетка, на кушетке старая шубейка мехом наружу, возле кушетки две миски: одна – с водой, другая – с «орехами». Повертевшись, улёгся на шубейке – хорошо, удобно! Догадался, что это теперь его спальное место.

Следуя совету дедушки, бесшумной невидимкой, навострив уши, обошёл огород. За забор благоразумно не вылезал. Только в двух местах подсовывал под него любопытную голову, но ничего примечательного не углядел.

В разных концах деревни изредка подавали сторожевой голос засыпающие собаки. На дальнем болоте ансамблем надрывались лягушки. Мир и покой царили в природе.

С каждым шагом он всё больше убеждался, какое это потрясающее место огород! Скучное существование на подоконнике не могло идти ни в кое сравнение с жизнью в деревне. Огород – это сказка, кошачий рай! А боятся тут совсем нечего. Сердце настоящего охотника не должно трусливо вздрагивать, оно должно биться смело, а временами даже героически.

Легко сказать – смело и героически…

Впереди за кучкой свежевырытой земли послышалось сердитое пыхтенье. Там кто-то возился. Митька точно окаменел, вот оно: охота, добыча! Прокравшись так, что, кажется, не шевельнулась ни одна травинка, он вспрыгнул на земляную кучку. Задние лапы неудачно провалились в глубокую ямку. Выбравшись из предательской ямки, увидел почти рядом с собой толстого копошащегося зверька, похожего на крысу. Зверёк настороженно замер, потом начал подёргивать туповатеньким носом в разные стороны, принюхиваясь. Митька ни разу в жизни не видел живую крысу. Только тряпичную, с которой играл в квартире и которую загнал далеко под шкаф, где она и осталась пылиться. У игрушечной крысы был длинный худой хвост, а у зверька короткий и толстенький, больше обрубок, чем нормальный хвост.

– Не подходи!.. – нехорошим голосом предупредил зверь.

Митьке сделалось чуточку не по себе, но отступать причин не усматривалось. Зверь не выглядел грозным.

– Ты – крысяка! – объявил Митька как можно уверенней. – И я буду на тебя охотиться. – Пусть добыча не задаётся!

То, что произошло потом, он вспоминал со стыдливым замиранием в сердце.

Зверь подскочил как ужаленный.

– Крысяка?! Ты назвал меня крысякой?! – завопил он на весь огород. – Я сейчас тебе покажу такую крысяку! Я тебе ухо откушу! Да я тебе вообще всё откушу!

Зверь в бешенстве прыгнул на оторопевшего Митьку. Митька отшатнулся в сторону. Зверь завертелся на земляной куче.

– Сбежал?! Блохастый комок шерсти! Думаешь, если я тебя не вижу, то спрячешься от меня? Я тебе твои жалкие усишки все до одного повыдергаю! Назвать меня крысякой! – кипятился зверь.

Митька с расстояния примирительно спросил:

– А кто ты и почему не видишь?