Но Грей был глух к подсказкам благоразумия и хорошего вкуса.

– Я собираюсь довести дело до конца, – хрипло сказал он.

– Именно так. Положись на меня. Но постарайся вести себя более как человек из мира и менее как опасный сумасшедший, иначе мы жестоко поссоримся.

Квентин Грей заскрипел зубами, но холодный взгляд собеседника утих, и теперь, когда их взгляды встретились и столкнулись, сочувственная улыбка смягчила линии мрачного рта Сетона, и:

– Я все понимаю, старина, – сказал он, перехватывая руку Грея. Но разве ты не видишь, как важно, ради всех, чтобы мы подошли к делу спокойно?

– Сетон, – голос Грея сорвался, – прости меня. Я знаю, что сошел с ума; но я был с ней всего час назад, а теперь…

– А теперь на сцене появляется ее муж в сопровождении инспектора полиции и сержанта. Какие у тебя отношения с мистером Монте Ирвином?

Они снова быстро шли по Бонд-стрит.

– Что ты имеешь в виду, Сетон? – спросил Грей.

– Одобряет ли он твою дружбу с его женой или это подпольная интрижка?

– Тайная? – Конечно, нет. Я как раз собирался зайти в дом, когда встретил ее с Пайном сегодня вечером.

Именно это я и хотел узнать. Очень хорошо; раз уж ты намерен проследить за этим делом, это несколько упрощает дело. Вот машина.

– У дверей Казмаха! Что, ради всего святого, это значит?

– Это значит, что нас ждет очень плохой прием, если мы вторгнемся. Спроси шофера.

Но Грей уже подошел к мужчине, который в знак признания прикоснулся к своей фуражке.

– В чем дело, Паттисон? – спросил он, задыхаясь. – Я видел полицейских в машине минуту назад.

– Да, сэр. Я толком не знаю, сэр, что случилось. Но мистер Ирвин четверть часа назад выехал из дома на угол Старой Бонд-стрит и велел мне ждать, а потом вернулся и поехал на Вайн-стрит за полицией. Они уже внутри.

Пока он говорил, плохо скрывая волнение, из дверей вышел сержант полиции:

– Посторонись, – сказал он Сетону и Грею. – Вы не должны торчать у этой двери.

– Простите, сержант, – воскликнул Грей, – но если дело касается миссис Монте Ирвин, я могу предоставить информацию.

Сержант пристально посмотрел на него, увидел, что и он, и его друг одеты в вечернее платье, и стал пропорционально почтительным.

– Как вас зовут, сэр? – спросил он. – Я скажу об этом старшему офицеру.

– Квентин Грей. Сообщите мистеру Монте Ирвину, что я хочу с ним поговорить.

– Очень хорошо, сэр. – Он повернулся к шоферу. – Подайте мне сумку, которую я дал вам на Вайн-стрит.

Паттисон перегнулся через дверцу в передней части машины и достал большую кожаную сумку. Взяв ее в руки, полицейский сержант вернулся в дверной проем.

– Теперь мы в деле, – мрачно сказал Сетон, – что бы это ни было.

Грей ничего не ответил, беспокойно переминаясь с ноги на ногу перед дверью в лихорадке возбуждения и страха. Вскоре сержант снова появился.

– Пройдите сюда, пожалуйста, – сказал он.

Вслед за Сетоном и Греем он направился к площадке перед апартаментами Казмаха. Она была тускло освещена двумя полицейскими фонарями. Там стояли четверо мужчин, и четыре пары глаз были устремлены на лестничную площадку.

Монте Ирвин, черты лица которого приобрели неприятный пепельный оттенок, заговорил.

– Это ты, Грей? – Квентин Грей не узнал бы этот голос. – Спасибо, что предложил свою помощь. Видит Бог, мне нужна любая помощь. Ты был с Ритой сегодня вечером. Что случилось? Где она?

– Бог знает, где она! – вскричал Грей. – Я оставил ее здесь с Пайном вскоре после семи часов.

Он сделал паузу, устремив взгляд на лицо Брисли, чьи коварные глаза избегали его, а сам он облизывал губы, как собака, увидевшая кнут.

– А что, – сказал Грей, – я думаю, вы тот самый парень, который по какой-то причине преследовал меня всю ночь.