Пара вдохов — все. Стоит, как у подростка на постер с полуголой Анджелиной Джоли.

Будто последние месяцы я не на кашах сидел, а сплошные устрицы жрал и закусывал их сметаной с грецкими орехами.

Как это, блядь, работает?

Не зная, куда себя деть, разглядываю многочисленные чаи из коллекции Лены. Ее рук дело, ведь Олег пьет только кофе.

В надежде отбиться от вишни, напичканной афродизиаком, нюхаю каждую банку. Торможу на успокаивающем наборе.

В основе мятные листья, мелко нарезанный имбирь и едва заметная лимонная кислинка. После заваривания аромат раскрывается сильнее, чем навевает воспоминания о далеком детстве.

Только по этой причине навожу две кружки. Никак не из-за любви Ани к такой чайной композиции.

Она тихо проходит на кухню и молча опускается на высокий стул. Замираю и не свожу с нее взгляда. Просто так. Больше некуда. Вовсе не потому, что взор с любого предмета в помещении автоматом примагничивается к ней.

— Не смотри на меня, — рычит.

Давлю усмешку.

— Ты очень красивая, когда злишься.

— Иди ты.

Она гневно дышит и хватает стоящую перед ней кружку. Смотрит в пустоту. Замечаю, как ее плечи опускаются под давящим грузом.

Сколько раз я видел Аню такой? Уязвимой, нуждающейся в защите. Она злится, но ее пальцы дрожат совсем не от клокочущей внутри ярости. В ореховых радужках мелькают те же кадры прошлого, которые несколько минут назад вспоминал я.

Когда-то нас объединил Олег, оказавшийся на грани.

— Он же не снова?

Отмираю от ее вопроса. Аня тяжело сглатывает и медленно моргает. Хмурится. Всегда так делает, чтобы не плакать.

Ни разу не видел ее слез. Хотя красная сетка сосудов намекает на них.

Желание жаром вибрирует в мышцах от нестерпимой жажды прижать нежное тело к себе, пропустить шелковистые пряди сквозь пальцы. Шагаю вперед и останавливаюсь под испепеляющим взглядом. Помявшись, падаю на соседний стул.

Дыши, Лазарев. Ты что, неуправляемая малолетка?

Да, ведь Аня — сплошной секс.

— Нет, — говорю уверенно, а сам рассеянно тереблю расписную чашку. — Лена вернется, и все наладится.

— Если наш дебил ничего ужасного не натворил.

— Она ничего не рассказывала?

Аня обо всем узнала от Лены, и я даже не сомневался в этом. Подруга слишком любила Олега, чтобы просто свалить.

Поджав губы, она отрицательно качает головой.

— Нет. Сказала, что он сорвался. Предложила посидеть с Кирюшей, пока я буду «разбирать на атомы печень этого неблагодарного козла».

Ее ноготок царапает блестящую керамику.

Аня сильно сжимает чашку, громко втягивает воздух. Кончик носа тревожно вздрагивает, затем она резко опускает голову и прячет от меня выражение лица за густыми волосами.

Сердце тревожно ноет от нестерпимой боли.

— Я все помню, Лазарев, — раздается тихий голос сквозь стук зубов. — Темнота, орущая музыка и он. Без дыхания. В пене и блевотине на полу посреди квартиры.

Невидимая сила поднимает с места.

За долю секунды оказываюсь рядом и прижимаю ароматную макушку к груди. Растираю поникшие плечи, зарываюсь носом в смоляные волосы. Едва сдерживаю стон, когда касаюсь губами ее затылка.

— Лапы убрал! — шмыгает и толкает в грудь. — Лишние руки отрасли?

7. Глава 7. Аня

«Ань, пожалуйста, поговори с Олегом. Он не слышит меня. А я не могу сейчас видеть его. Боюсь, что прибью этого упрямого козла».

Послать бы всех в задницу и сидеть на пятой точке ровно, а не лететь сюда сломя голову. Пусть бы разбирались в бесконечном турецком сериале без моего участия. Но, как тысячу раз в прошлом, я прихожу на помощь.

Потому что друзья в беде не бросают.

Олег выручил нас, когда мы приехали в Москву ни с чем. Тухнуть мне в Краснодаре и перебиваться случайными подработками, если бы не он. Именно с его подачи у меня появились первые крупные заказчики, наладился бизнес и нашлась хорошая жилплощадь. Пусть не своя, но нам с Кириллом достаточно.