Она наконец-то увидела своего пленителя. Точнее, его тень на траве перед собой. Ветвистые рога не оставляли вариантов.

Все-таки сатир.

Это плохо. Но все же лучше, чем замогильная хтонь. Хотя спустивший с нее штаны сатир — тоже не подарочек. За каким демоном он это сделал?!

Оставалось судорожно прокрутить в голове все, что она помнила об этих тварях. Солар, кажется, говорил, что они не твари, а лесные божества. А божества у нас любят что? Ну твою ж магию, а… Из самых первых лекций припоминалась только крайняя склонность любых божеств к жертвоприношениям. Девственниц там всяких и прочих редких компонентов.

Чтоб этим мифам сгореть, да там все сказания состояли из того, что кто-то кого-то отымел, а потом либо мстил, либо был счастлив, либо кого-то родил!

Но девственность была утрачена Элли довольно давно и бесследно. Так что на роль жертвы она точно не годилась.

— Эй! — крик быстро стал возмущенным, потому что Элли весьма грубо сдвинули вперед, отчего она чуть не ткнулась носом в землю. А штаны и вовсе сдернули почти под колени, да еще и собственным ремнем перетянули. — Пусти! Ты что задумал?!

Но пускать тут никто не собирался. Позади раздался “хммм”, и ненадолго все затихло.

Элли даже показалось, что сатир ушел, но потом по голой оттопыренной заднице прилетело.

Не ремнем или кнутом. Что радовало, конечно.

Проклятой крапивой. Ох!

Элли успела выдохнуть с облегчением, прежде чем осознала: это ничем не лучше, и заорала уже в голос:

— Я просто шла мимо! Я охотник, я знать не знаю, что тут нельзя!.. Ой!

Пауза. Очередное гортанное хмыкание, и снова жгучий след поперек задницы. И очередной звяк перед носом — зелья, которые никак не мог носить с собой охотник. Только маг. Боевой маг. Вот же козел! Слишком разумный!

И снова крапива. Теперь пять раз подряд. И последний шестой — с оттяжкой.

Элли заверещала, завертелась, пытаясь уклониться, но не вышло. Предыдущие следы уже горели огнем. Кажется, она рано обрадовалась легкости наказания.

— Я не хотела причинить вреда! Пусти, скотина рогатая! Сукин сын! Тварь! Думаешь, обхитрил, надурил! Да я тебя…

Кажется, это был не самый верный ход.

— Хмм.

Вот это “хмм” было уже полно сарказма и, кажется, смеха.

А потом козлоногий гад просто выдрал Элли этим крапивным веником так, что та забыла, где у нее голова, потому что все стало состоять только из пылающих огнем ягодиц.

— Ай! Чтоб тебя! Сволочь! Скотина! Ой!..

Элли визжала и стонала во весь голос, но проклятая еловая чаща скрадывала звуки. Глушила.

От хлестких прикосновений крапивного пучка не спасало ничего — перевернуться ей не давали, легко удерживая за охотничий пояс. Удары сыпались точно на пятую точку. Элли крыла проклятиями, орала, молила — но все без толку. Ее продолжали наказывать.

— Прекрати! Хватит! — уже почти плача, проскулила она, понимая, что еще немного и разревется как ребенок — от жжения, от унизительной позы, от обиды на весь белый свет. От того, что ее обдурили. И поймали. Ее, почти боевого мага…

Но сатир, кажется, и не думал останавливаться — отвесил еще два хлестких шлепка, под низ, от которых Элли взбрыкнула норовистым конем, а потом совершенно нагло ухватил за полыхающую ягодицу и оттянул ее в сторону.

Элли успела только выдохнуть:

— Не надо!

И крапивный веник крепко приложил ее между… Секунда — и кожу ожгло, словно плеснули раскаленной смолой.

Кажется, теперь она поставила рекорд в визге — даже какое-то слабое эхо всколыхнуло лесную глушь.

Сатир хмыкнул удовлетворенно, но, кажется, не думал прекращать. Посильнее раздвинул ягодицы, собираясь повторить удачный опыт.

— Да за тобой я охотилась, тварь рогатая! Чтоб тебе провалиться на месте! Чтоб тебя наизнанку вывернуло…