Элли потерла слипающиеся глаза, отползла от тропинки чуть подальше, спряталась в выемке между еловых корней и укрылась плащом. Остается только ждать. Хорошо, что дождя нет, земля тут сухая, да и елки прекрасно прикрывают. Толстый слой хвои оказался вполне себе мягким, и Элли сама не заметила, как задремала.

Снился Солар, в человеческом виде. Он сидел в террариуме совершенно голый и махал яркими фейскими крылышками. Красота.

Элли проснулась от того, что особо наглая птица решила сказать солнышку “привет” ровно с ее головы. Звонкая, как рыбная торговка.

Сквозь еловые лапы пробивались тонкие лучи, хотя ниже еще плавал туман. Одежда за ночь отсырела, а хвойная подушка уже не казалась такой мягкой.

Элли ругнулась на пичугу и сама себе рот зажала. Надо же, совсем забылась!

Размяла затекшие руки и ноги, потерла шею и осторожно выглянула из своего укрытия. Тишина. Никого. На крыльце возле хижины продолжала лежать давно потухшая трубка. От прогалины поднимались тонкие струйки пара — исчезала утренняя роса.

Элли медленно вышла на тропинку: капкан стоял на месте, сетка висела.

Проклятье! Она-то рассчитывала, что сатир соберется куда-то по своим делам вечером, а теперь придется дальше сидеть в засаде.

Живот напомнил о себе голодным урчанием. Вот напасть! Опять грызть припасенные сухари и запивать водой. Отходить от ловушки вглубь леса Элли не рисковала, вдруг за это время тварь надумает попасться в капкан. И успеет выбраться.

Элли вздохнула и осторожно разровняла собственный след, обошла еловый ствол, планируя вернуться в свое убежище и сторожить дальше. Времени у нее еще полтора дня. Если сатир не попадется — придется рискнуть и напасть первой.

Ну или всю жизнь таскать с собой пушистого жаба-фамилиара и думать, что упустила самый крутой шанс в своей жизни!

Между корней, слева что-то блеснуло. Очень быстро, искоркой.

Рафаэлла остановилась, присмотрелась. Отступила на шаг осторожно — искорка опять мигнула и погасла. Словно блеск потерянной золотой монеты.

Интересно!

Элли подошла к стволу, заглянула в путаницу мха и голубичных кустов у корней и глазам своим не поверил. Браслет. Наполовину утопленный в земле, почти черный от времени и плесени, и только кусочек, на котором осели крупные капли тумана, блестит, сверкает драгоценным камнем.

— Ну-ка! — Элли охнула от восхищения, наклонилась еще ниже, потянулась рукой…

И тут что-то тяжелое упало ей на спину, навалилось на шею, а потом приподняло и швырнуло о землю, вышибая дух.

В глазах потемнело, и Элли первый раз в своей интересной и богатой на приключения жизни потеряла сознание (тот случай, когда она отравилась фиалковым вином, не в счет!).

***

Возвращаться в мир живых было неприятно. Почему-то очень сводило руки. И пить хотелось.

У Элли несколько секунд ушло на то, чтобы понять — руки болят, потому что они связаны за спиной. Запястья плотно примотаны к локтям — не двинешься, хоть и не больно.

А еще до Элли дошло, что она лежит лицом вниз все в том же лесу, только теперь перекинутая через упавший еловый ствол, и мимо ее носа деловито шагают муравьи. Гусеницу вон потащили. Толстую.

Мало того, позади шуршит кто-то покрупнее муравья и позвякивает содержимым сумки. Сумки самой Элли.

— Что тут творится? Какого демона?! А ну пусти меня! Ах ты ж…

— Хмм…

Голос у неизвестного врага был низкий и хрипатый, словно не говорил, а каменюки в горле перетирал.

Элли замерла, ожидая, что дальше, но больше ничего не происходило. Она продолжала лежать поперек бревна и наблюдать за муравьями, а неизвестно кто продолжал что-то делать там, позади.

И самое кошмарное, что Элли не могла этого кого-то увидеть.