Дымчатый котенок посмотрел на него в удивлении – двуногий наделал грохота. Но пришедшая вслед тишина оказалась недолгой. Скрипнула половица, котенок прижал уши к голове и негромко зашипел. В келье брата Фекла появились двое посторонних – тоже двуногие, но пахло от них не так, как от Возлюбленных братьев, к чьему запаху котенок успел привыкнуть, потому что не знал другого.

– Он умер? – Голос был тихий, приглушенный плотной тканью, нижняя половина лиц укрыта косынками.

– Не знаю. Наверное… Вот она.

– Да, но…

– Забирай скорее.

– Конечно.

Один из вошедших осторожно, не касаясь тела, переступил через брата Фекла. Взял со стола манускрипт, схлопнул тяжелые половинки, закрывая замочки на переплете, бережно, но не с почтительным трепетом книжного человека, а скорее, чтоб не навредить ценному товару, отправил Книгу на дно матерчатой сумки.

– Все, уходим.

– Подожди. Надо закрыть ему глаза.

– Во имя всех святых…

Но тот, кто забрал Книгу, склонился над братом Феклом – котенок снова зашипел, – перекинув сумку за спину, чтоб не мешала; протянул ладонь и неожиданно, совсем неподобающе вскрикнул. Потому что сам он и его напарник в следующее мгновение сделались свидетелями довольно жуткой сцены. Возможно, на последнем импульсе агонии старый монах вдруг ухватил за руку склонившегося над ним человека. В ужасе, но еще больше в замешательстве тот попытался высвободиться, котенок шипел, а пена теперь вовсю прибывала из полураскрытого рта старого монаха. Но рука его проявила внезапную силу.

– Аква… – прохрипел брат Фекл.

Забравший Книгу несколько обескураженно обнаружил, что монах впихивает ему в руки пачку каких-то листов. А потом он посмотрел в умирающие глаза брата Фекла и на какое-то мгновение словно обмяк. Они смотрели друг на друга – пристально, очень недолго, но во взгляде забравшего Книгу успело мелькнуть изумление. Он, наверное, смог бы что-то сказать, но зрачки брата Фекла закатились, а потом его глаза закрылись сами собой.

Через несколько секунд, когда в келье снова воцарилась тишина, котенок подошел к телу брата Фекла, обнюхал его руку, пытаясь поиграть, но, так как ответа от двуногого не последовало, улегся рядом и задремал.

Лодка быстро скользила прочь от Озерной обители. Хотя все прошло не так, дело было сделано. Когда почти добрались до плотины, из-за туч предательски показалась луна. Но обитель, чернеющая посреди водохранилища, осталась теперь далеко за спиной. Из сумрака, отчетливо выделяясь, наплывала земляная плотина, закрывающая Уч-море от основного русла канала. Ночью на плотине могло оказаться все что угодно, хотя, к счастью, Псы Пустых земель и прочие твари, таящиеся в глубоких выжженных трещинах, побаивались близко подходить к воде. К тому же со стороны канала плотины стерегли – ничто не должно было нарушать покой Озерной обители. Но те, кто находился в лодке, знали, как обойти посты. Правда, порой они пользовались путями, по которым никто их живых на канале не пошел бы добровольно.

Луна, будто наглядевшись в зеркало ночной воды, снова стала укутываться облаками. Вот тогда забравший Книгу и прервал тягостное молчание:

– Он был такой, как я. – Возможно, еле уловимая в голосе нотка то ли горечи, то ли обвинения, брошенного непонятно кому, и не прозвучала.

Его напарник ничего не ответил, продолжая со спокойным деловитым усердием грести однолопастным веслом.

– Такой же, как я, понимаешь?!

Напарник, загребая воду, пристально рассматривал плотину, на которой сейчас таяли последние полоски бледного лунного света.

– Там все тихо, – наконец сказал он.

– Такой же…