– Все хорошо, – шепчу девочке, прижимая ее к себе. Продолжаю сидеть на земле, все еще не в силах подняться.

– Вам помочь? – осторожно и с ноткой сомнения спрашивает медсестра, нервно теребя двумя руками свой серо-стальной халат. Она как будто все еще боится, что майор вот-вот вернется, и в этот раз достанется не только мне, но и ей.

– Нет, спасибо. Я уже лучше себя чувствую, – отвечаю ей, избавляя рыжеволосую девушку от терзаний совести. Услышав ответ, она присаживается рядом с Максом, вытаскивая из своего пояса с многочисленными карманами кусок марли и какую-то банку. Девушка ловко открывает флакон, и смочив прозрачной жидкостью ткань, которая тут же покрывается льдом, прикладывает к ушибу.

– Прости. – слышу низкий голос Макса. – Я не смог его остановить. Их… Их невозможно остановить. Такие как он – закон в королевстве.

Он прижимает ладонью заледеневший кусок ткани к правой щеке, позволяя девушке освободить руки и спрятать банку со странной жидкостью обратно.

Другая рука Макса, сжатая в кулак, безвольно повисает вдоль тела. Медсестра грустно поджимает губы и кивает, соглашаясь с ним.

– Вам лучше вернуться в больничный зал – тихо говорит она.

– Я не могу пока идти. – сообщаю ей, – Вернусь, как только смогу подняться на ноги.

Я бережно передаю ей Марию, попросив донести ее до койки.

– Я сейчас вернусь. – обещаю девочке, – Ты иди пока с тетенькой, она даст тебе конфетку.

Я остаюсь сидеть на земле, подперев ствол дерева. Я не спешу. Проблема не в том, что я не в силах встать, а в том, что я хочу побыть здесь, на свежем воздухе, рядом с Максом, который, возможно, знает много ответов на мои вопросы.

Когда медсестра с девочкой удаляются, я остаюсь с ним наедине. Рядом только молчаливые сосны. В воздухе восстанавливается покой, каким он был до появления каштоунов. Постепенно тело приходит в норму, и мне больше не хочется выдернуть свои вены из тела.

– Кто он? – наконец спрашиваю я Макса.

– Майор Аркас. Один из самых важных предводителей каменного войска и поверенный королевы. – В его голосе улавливается безысходность.

Значит важный. Это мне понятно, раз он может просто зайти и легким щелчком пальцев убить больного в лазарете.

– Но… Я не понимаю, почему он меня так ненавидит? Ведь… Ведь он спас меня! – Меня еще подергивает от ощущений, которые остались после его сильных рук, впечатывающих меня в дерево.

– Не он тебя спас. – Обреченно отвечает Макс, пока я хмурюсь в непонимании. – Это был его брат близнец. Который погиб… спасая тебя…

– Что? Его брат погиб из-за меня?

Смесь ужаса и вины накрывает меня, когда Макс терпеливо кивает в подтверждение. Верхушки сосен начинают кружиться, над головой, и я сильнее вжимаюсь в ствол дерева, как будто это единственная опора. Боль возвращает меня в тело.

Так вот почему этот парень меня ненавидит. Я вспоминаю тот момент, когда темноволосый парень вышел сразиться с мавридиями, а потом… Я потеряла сознание. Я даже не допускала мысли, что он погиб после того.

– Ты не виновата, Анна. – успокаивает Макс, замечая, как меня начинает колотить мелкой дрожью. – Просто с горя люди совершают ошибки.

– Они все погибли, так ведь? – Я прижимаю к себе коленки, словно боясь, что разлечусь на мелкие части от горя.

Макс смолкает. Он подвигается ко мне ближе, обнимает. А я даю волю слезам.

Он так и не ответил, живы ли мои близкие. Зато я точно знаю, что погиб тот, кто меня спас. Надежда ускользает из моего сердца. Их нет. Поэтому он молчит. Их нет. Нет не просто в сознании, где я с трудом помню их лица, имена… Их нет в моей жизни. Я больше не увижу мою семью… Вдруг, я даже не вспомню?