Поэтому, стиснув зубы, я перестаю вырываться. Свожу бедра, позволяю трахать себя вот так – диковато, но с наименьшими потерями для меня. В конце концов, он не претендует на мою невинность. Просто играется. Раньше с цепями он даже прикоснуться ко мне не мог, а теперь может. И от этого у него, кажется, сносит голову.

– Вот так, Ева… – хвалит меня. – Поцелуй меня… Поцелуй, я сказал…

Он не ждет, что я поцелую.

Этого не будет, он знает, поэтому рывком хватает меня за волосы и сам впивается в мои губы. Грубо. Насильно. Смешивая соль и наши вкусы. Сопровождая это новыми рывками его члена между моих бедер.

Его язык врывается в меня с новым толчком, и я зажмуриваюсь, открывая рот. Не открыть – было очень страшно…

– Ммм…

Его движения становятся ленивыми, тяжелыми, но не менее мучительными. Я сжимаю бедра, но не для его удовольствия, а от страха. И тем не менее… ему хорошо. Я слышу, что ему очень хорошо.

Он стонет.

Низко, сдавленно.

– Ах… – стон звучит так глухо, что вибрация отдается в моей груди.

Он сдавленно хрипит в мои губы, и я чувствую, как напрягаются его мышцы под моими руками. Его грудь. Плечи. Спина.

Как его дыхание срывается.

И там внизу… он напрягается, твердеет, пульсирует. Я не могу поверить, что это все происходит со мной.

Камаль судорожно вздыхает, а потом я чувствую, как горячая влага разливается по моей коже, растекаясь по бедрам, по животу. Вода в ванне остыла и ее поубавилось, поэтому… я чувствую… чувствую его горячие липкие следы на себе.

Я в ужасе замираю.

Голова кружится, в ушах шумит, в груди бешено колотится сердце. Его сердце я тоже чувствую под своими кулаками. Оно стучит бешено, навылет.

Только ему хорошо, а я вся… вся мокрая и пропитана его запахом.

И как осознать, что только что произошло…

Из меня словно душу вынули, перекрутили и вставили ее обратно. Без проникновения отымели, оставив после себя выжженное поле из унижения и грязи.

Мне хочется реветь.

Навзрыд.

Что, собственно, я и делаю в надежде, что я ему надоем, и этот зверь больше никогда не захочет меня.

А мой настоящий первый раз уж точно будет по чистой и светлой любви…

***

Я дрожу.

Где-то в глубине груди сидит дикая, бешеная дрожь, раздирающая меня изнутри. Она не уходит, даже когда я оттираю себя в душе. От его следов оттираю, от его запахов!

Дрожь не уходит, даже когда я переодеваюсь в сухую одежду. Даже когда натягиваю на себя толстовку, застегиваю ее до подбородка, стараясь спрятаться в мягкой ткани.

Эта одежда, которая здесь заготовлена, была предназначена для другой. Как и ошейник. Как и его дикая страсть. Все было для нее!

Но все грехи, вся боль достается не ей, а мне…

Кожа все еще горит.

Запах… он повсюду.

Я вытираю мокрые волосы полотенцем, но чувствую его на себе – теплый, терпкий, пронизывающий.

Запах этого мужчины.

Боже…

Я зажмуриваюсь, сжимая пальцами влажные виски. Нужно собраться. Нужно…

Резко выдыхаю, выбегаю из спальни.

На плите!

Господи, я оставила еду на плите!

Только бы не сгорело…

Я влетаю на кухню, подбегаю к плите и срываюсь к выключателям. Резким движением кручу тумблер и спасаю кипящий на плите суп. Еще немного, и все осталось бы на плите…

– Фух…

Вытирая слезы со щек, слышу за спиной тяжелые шаги.

Чувствую, как к горлу подступает волна ужаса.

Нет, нет, только не сейчас…

Не хочу, чтобы он видел мои слезы. Да и его самого я видеть не хочу… только не после всего, что он сделал со мной в ванной…

Я отступаю назад, собираясь запереться в своей комнате, но в следующую секунду неведомая сила прижимает меня к плите. Обратно.

– Куда? – Камаль одним рывком разворачивает меня к себе.

Я отступаю назад, но сталкиваюсь спиной с горячей плитой.