Как выжить в обществе говорящих мыльниц Елена Рассыхаева
Главные герои:
Эмилия: (23 года) Алхимик. Саркастичная, умная, но немного неуклюжая и склонная к экспериментам, которые оборачиваются катастрофой. Ненавидит мыть посуду (иронично, не правда ли?).
Бастиан: (возраст неизвестен, выглядит на 28 лет) Кот-оборотень. Самоуверенный, наглый, обожает сарказм и флирт. Постоянно подкалывает Эмилию, но всегда приходит на помощь.
Эльдар: (возраст эльфам неподвластен, выглядит на 25 лет) Эльф-ботаник. Занудный, педантичный, помешанный на редких растениях и правилах. Обладает энциклопедическими знаниями, которые, как правило, никому не нужны в данный момент.
Мистер Пузырь: (возраст неизвестен) Говорящая мыльница. Изначально ворчливый и высокомерный, постепенно очеловечивается и становится верным (хоть и раздражающим) союзником Эмилии. Считает себя экспертом во всем, особенно в вопросах гигиены.
Пролог: Мыльный Армагеддон начинается с малого
Сажа щедро покрывала все поверхности в алхимической лаборатории Эмилии, превращая ее в подобие шахты гномов-неудачников. Пробирки с остатками странных субстанций опасно балансировали на шатких полках, грозясь в любой момент упасть. Стопки книг, посвященных сложнейшим аспектам алхимии, были свалены в живописном беспорядке, напоминая скорее баррикаду, чем библиотеку. В воздухе витали ароматы горелой серы, сушеных пиявок и чего-то неуловимо похожего на… подгоревший носок?
Посреди этого хаоса, склонившись над котлом, стояла сама Эмилия. Ей было двадцать три года, но в тот момент она выглядела так, будто провела в этом котле последние двадцать три года. Растрёпанные рыжие волосы торчали во все стороны, на щеках красовались живописные разводы от сажи и какой-то зелёной жижи, а глаза горели маниакальным огнём. Она отчаянно помешивала содержимое котла деревянной ложкой, бормоча себе под нос:
– Ну же, ну же, осталось совсем чуть-чуть… Лепестки лунного лотоса… щепотка пыли гномьего метеорита… три капли слёз единорога… (Эмилия на секунду замешкалась, вспомнив, как тяжело ей достались эти слёзы. Она подкупила единорога морковным пирогом, а он потом долго обиженно фыркал на неё).
Она готовила зелье «Абсолютной Трансмутации». Это был пропуск на престижный алхимический конкурс, где лучшие умы королевства демонстрировали свои таланты. Победа означала славу, признание и, что самое главное, избавление от бесконечных нравоучений тётушки Агнессы по поводу порядка в лаборатории.
В углу, лениво потягиваясь в старом кресле, наблюдал за происходящим огромный черный кот с пронзительными зелеными глазами. Это был Бастиан, верный (хотя и весьма саркастичный) спутник Эмилии. На самом деле Бастиан был не просто котом. Он был котом-оборотнем, и, к большому сожалению Эмилии, его человеческая форма была слишком красива, чтобы не раздражать.
– Бастиан, что ты стоишь как идиот? Лучше бы помог! Этот взрыв был совершенно неожиданным! – воскликнула Эмилия, стряхивая сажу с лица.
– Неожиданным? Ты же каждый месяц что-нибудь взрываешь, хозяюшка, – лениво отозвался Бастиан, вылизывая лапу. – Может, стоит попробовать читать рецепты до того, как смешивать все подряд? Или хотя бы выучить, где у тебя лаванда, а где аконит?
– Очень смешно, Бастиан. Может, когда-нибудь я превращу тебя обратно в котёнка и буду кормить исключительно молоком, – огрызнулась Эмилия, возвращаясь к котлу. Она добавила последний ингредиент – тонкую стружку из зуба дракона (который, к счастью, не был её знакомым).
В котле что-то забулькало, засветилось зловещим зелёным светом, и запах горелых носков резко усилился.
– Кажется, что-то идёт не так… – пробормотала Эмилия, чувствуя, как по спине пробегает холодок.
– Да ладно? А я думал, это просто новая ароматическая свеча, – съязвил Бастиан.
Внезапно котёл начал трястись, из него повалил едкий дым, и раздался оглушительный хлопок. Эмилию отбросило назад, она врезалась в книжный шкаф, который с грохотом рухнул на пол.
– Эмилия! – крикнул Бастиан, мгновенно превращаясь в человека и бросаясь к ней.
Когда дым рассеялся, Эмилия обнаружила, что лежит под грудой книг, голова гудит, а во рту привкус серы. Бастиан помог ей подняться.
– Ты в порядке?
– Вроде да… Что это было?
Они огляделись. Котла не было. На его месте зияла обугленная дыра в полу. Сажа покрывала абсолютно всё, даже Бастиана, который обычно тщательно следил за своей безупречной внешностью.
– Кажется, я немного переборщила с пропорциями, – виновато пробормотала Эмилия.
Их разговор прервал странный звук, доносившийся из ванной. Это было что-то похожее на… ворчание?
– Что это там? – прошептала Эмилия, нахмурившись.
Бастиан пожал плечами:
– Наверное, мыши. У нас давно не было мышелова.
Они осторожно подошли к ванной. Звук становился все громче и отчетливее. Эмилия открыла дверь и замерла в изумлении.
В раковине, покрытой слоем пены, лежала обычная мыльница. Точнее, уже не совсем обычная. Она… говорила.
– Ну и грязь же у вас тут! – ворчливо произнесла мыльница, поворачиваясь к ним. – Я требую немедленно привести это место в порядок! Иначе я перестану пениться!
Бастиан уставился на мыльницу, словно увидел говорящую рыбу. Эмилия почувствовала, как у нее начинает дергаться глаз.
Это было только начало. Начало мыльного Армагеддона, который она, Эмилия, невольно призвала в этот мир. И всё из-за проклятого алхимического конкурса.
А ведь она всего лишь хотела произвести хорошее впечатление.
Она еще не знала, что произведет впечатление на весь мир. И это впечатление будет очень… мыльным.
Глава 1: “Чистота – залог… порабощения?”
Тихий городок Клевертон, утопающий в герани и запахе свежей выпечки, никогда не видел ничего более захватывающего, чем ежегодный конкурс на самый ухоженный газон. До сегодняшнего дня.
Первыми забили тревогу уборщики. Обычно их жизнь текла размеренно и спокойно – швабра, тряпка, ведро с мыльной водой, еженедельные сплетни в булочной мадам Рози. Никаких потрясений. Они были незаметными тружениками, благодаря которым город сиял, но никто особо не обращал на них внимания. Но в тот день все изменилось.
Тётушка Берта, уважаемая в городе уборщица с тридцатилетним стажем и фигурой, напоминающей добрый, начищенный до блеска чайник, обычно славилась своей скоростью и качеством работы. Она могла отмыть даже самые сложные загрязнения, будь то пролитый вишневый пирог на ковре мэра или следы лап бродячей собаки на ступенях банка. Но сегодня, убирая холл городской ратуши, она столкнулась с непредвиденным и крайне возмутительным сопротивлением.
Едва она успела провести влажной тряпкой по мраморному полу, как одна из мыльниц, стоявших у раковины в общественном туалете (розовая, в форме цветка), громко возмутилась, и ее писклявый голосок эхом разнесся по всему залу:
– Что это за халтура?! Вы что, слепая?! Вы что, не видите, что здесь осталась микроскопическая пылинка?! И вообще, почему вы моете полы такой грязной тряпкой?! Она наверняка кишит бактериями! Бактериями, я вас спрашиваю!
Тётушка Берта, крупная женщина, привыкшая к уважительному обращению и считавшая себя экспертом в области чистоты (тридцать лет опыта, как-никак!), опешила. Ее и без того розовые щеки вспыхнули багровым.
– П-простите? Я… я сейчас помою, – пробормотала она, чувствуя, как на лбу выступает испарина. Она никогда в жизни не разговаривала с мыльницей, тем более с такой наглой.
– Перемоете! И немедленно! И не забудьте про дезинфекцию! Микробы повсюду! Они ждут, чтобы напасть на беззащитных горожан! – вопила мыльница, вздымая пену, которая угрожающе переливалась через край раковины.
Тётушка Берта, скрипя зубами, покорно принялась мыть пол. Она старалась не обращать внимания на язвительные комментарии розового цветочка, но тот не унимался.
– Энергичнее! Вы должны вытирать, а не просто возить тряпкой! И почему вы не используете ароматизированное моющее средство?! Здесь пахнет сыростью и… и бедностью!
Стоило ей отойти на пару метров, как другая мыльница, стоявшая рядом (прозрачная, с маленькими ракушками внутри), разразилась не менее гневной тирадой:
– Что это за разводы?! Вы совершенно не умеете мыть полы! Ваше место – чистить туалеты для скота, а не полы в ратуше! Здесь принимают важные решения! Здесь заседают уважаемые люди! А вы… вы просто распространяете грязь!
Вскоре все мыльницы в ратуше – в туалетах (мужском и женском, где они устраивали настоящие дебаты о правильном соотношении мыла и воды), на кухне (где они критиковали поваров за недостаточную стерильность) и даже в кабинете мэра (где они довели до слёз его любимую золотую рыбку, заявив, что аквариум грязный) – начали выкрикивать свои требования, оскорбления и, что самое ужасное, непрошеные советы.
Тетушка Берта, измученная, униженная и доведённая до нервного срыва, сбежала из ратуши, бросив швабру посреди зала. Она поклялась, что больше никогда в жизни не прикоснётся к швабре, и отправилась в монастырь, где, по её словам, хотя бы требовали молчания.
Подхватив панику, другие уборщики последовали её примеру. Город утопал в грязи. Слухи о злобных мыльницах распространялись быстрее, чем пятна от кофе на белоснежной скатерти. Люди шарахались от мыльниц, как от чумных, шепотом пересказывая истории о том, как мыльницы заставляли их мыть руки по двадцать раз на дню, критиковали их одежду и даже пытались вылить на них мыльную воду, если те недостаточно тщательно вытирали ноги.
