– Что с ними делать теперь? – спросил первым Кошкин после того, как ясность возникла в главном: гости понятия не имеют, в какой связи находятся Назари, Большой Ингуш, Балашов, Кеглер и их начальство.

– Что делать… В холодную. В Лефортово пристрой их. Там их главный, которому наш писатель чуть залпом достоинство не оторвал, вспомнит про свое начальство… – предложил Миронов. Его аорта еще не перестала биться крупной дрожью, но он уже перемежал водочку с перцовой «Осталко», им же и привезенной.

– Андрей Андреич, у меня ведь свое начальство! Сколько мне их держать? Под каким соусом? Как узнают, что коллеги, меня же четвертуют! Мало того что с взрывниками болото, так еще братьев-туркмен подсадил. Газ, Андрей Андреич, не тетка. А Газпром – не дядька.

– Отпускаем. Пусть едут. Дарим им версию, и пусть едут. Я этих пацанов как Красную книгу читаю. Нет страшнее зверя, чем испуганный заяц. Это называется «мягкая вербовка» в дружественных органах, – уверенно вмешался Раф.

– Какая версия! Какие органы! Мы сами пока на сопле подвешены! – взвился Кошкин.

– Не просто на сопле, а на сопле неизвестности. Разные вещи, полковник. Напружи мозги. Ученые люди говорят: нет безвыходных положений, есть нестандартные решения. Шла бы речь о тетках, ты бы в панику не впадал, боец Василий Кошкин!

Раф предложил короткий прямой ход. Капитана Атаева следовало отправить в Ашхабад первым рейсом. Вместе с майором-медведем. Их задание было выполнено, звезды уже сияли на кителях. В ходе спецоперации Балашов был взят и допрошен. Объект, расколовшись, сообщил, что выполнял заказ. Чей? Отчего не Бориса Березовского? Конечно, Березовского. Но сам он – писака, только на слив работает. К наркотрафику отношения не имеет, но с чеченцами связан. Взрывники Назари дорого стоят, но проданы. «Ветер дует с Кавказа», – произвел он на свет слоган. Тот, кто в Туркмении воду мутит, тот поймет. Пусть ветер с Кавказа на Кавказ и возвращается. К нашему другу Ютову.

Миронов с гордостью посмотрел на ученика.

– Как же, Андрей Андреич? Мы же только с Русланом замирились! Теперь и его во враги? Мало нам? – упрямился Кошкин.

– У нас и будет мир. Потому что у них выйдет война, а нам мир тем крепче! Вот ютовская Астролябия в оперативно-практическом приложении.

Миронова волновало одно: как добиться от туркмен согласованности действий?

– А что ее добиваться? Жить захотят, сами согласуются, – уверял Раф.

– Молодой скиснет. Как прижмут, поплывет, как дерьмо на паводке… – Кошкина не оставили сомнения. А как же, он один в погонах… Балашов в военном совете не участвовал. Близкое расставание с туркменами угнетало его. Вместе с ними знакомая опасность, пережитая, уже домашняя, должна была уступить место другой, черной, неведомой. Но спасителей Балашова его чувства не интересовали. Утюг ждал в машине, и машина должна была развести пришельцев по судьбам. Майора Кулиева и капитана Атаева отправили в Домодедово. Предварительно им разъяснили версию до таких деталей, что она больше не вызывала разногласий и каждый остался в убеждении, что напарнику не с руки стать доносчиком. А при определенной ловкости и согласованности еще возможны и погонные звезды. Лейтенанта Бабаева к облегчению его коллег оставили париться в Лефортово. О просьбе Бабаева им не сообщили, а пообещали задержать за пьяную драку и попытку изнасилования уважаемой российской гражданки. Тогда, по плану Шарифа, туркменская сторона забудет про него на время. А там что-нибудь да придумается. Да и кто ему, замазанному, потом поверит…

Майору Кулиеву не нравился такой план. Ему лучше было бы забрать лейтенанта с собой и по дороге поработать с ним, объяснить все опасности, которые могут возникнуть в его жизни, распусти он язык. А еще надежнее вышло бы, если бы русские послушались предложения Атаева и просто свернули Назару шею. Но майор сообразил – неведомой русской спецгруппе нужен заложник. С тяжелым сердцем он полетел в Ашхабад.