Мне стало как-то не по себе. Поэтому, когда «Рейнджерс» всё-таки одолели «Доджерс», я спросил у Ника:

– Ты давно в заложниках?

– В заложниках? – приподнял он одну бровь. Вот ведь забавный! Я попытался проделать то же самое, но у меня почему-то поднимались лишь обе брови разом. – В каком смысле «в заложниках»?

Тут я впервые почувствовал над ним превосходство. Всё же этот русский парень не такой умный, каким хочет себя подать, а больше умничает – и при этом не знает самых простых вещей!

– Заложники, – попытался объяснить я, – это такие люди, которые… Которых… Ну, короче, которых, как нас с тобой, посадили в заложники, и мы тут сидим!

– Как нас с тобой? Посадили? Пожалуй… – прищурился Ник и взглянул на меня (точно так же, с хитринкой, смотрел отец, когда затевал очередное «верное дело»). – Слушай, я тут уже больше месяца. Давай сбежим, а?

– Э-э-э нет, – замотал я головой. – «Сбежим» – это без меня. Мне тут зашибись.

– То есть тебе не хочется вырваться, поглазеть на Хьюстон, почувствовать свободу?

– Не-а! – я со смаком надкусил очередное крылышко. – Хочешь бежать – вперёд, а я тут буду жить один, как король. Насмотрюсь бейсбола, отосплюсь и отъемся…

– Вот именно! – грустно посмотрел на меня Ник. – За этим нас сюда и посадили.

– Зачем?

Ник огляделся, как шпионы в фильмах, и когда убедился, что подслушать нас некому, прошептал:

– Скажи, у вас дома держат каких-нибудь крупных животных? Коров, свиней или других представителей скота?

Кого-кого? Да уж – над английским Нику ещё работать и работать: надо ж так сказануть – «представители скота»! Но тут мне вспомнился Бобби Уилсон, решающий задачку по математике – толстый, пыхтит, весь красный от злости на собственную тупость. Вот как я его обзову в следующий раз! А нечего было дразнить меня «Тостером»!

– Коров и свиней? Да, свиней держали… недолго, правда, – я засомневался, стоит ли рассказывать русскому всю эту историю, но потом подумал «почему бы нет?» – Как раз перед «умными тракторами» папка решил заделаться мясным магнатом. Дедушкин гараж оборудовали под хлев, купили поросят, откормили их… Откормили – а забивать некому. Правда, дядя Джим вызвался – он у нас бывший морпех – но дед его спросил: «Мало ты поубивал?» – и тот вроде бы как смутился даже. В общем, так и продали их, живых, в «Тайсон Фудс» – это такая корпорация, мясом занимается. Потом уже выяснилось: дед, когда их кормил, немножко подпаивал, и вроде бы как через это закорешился с ними. Клички им дал: Рузвельт, Никсон, Буш – ну и всем остальным по тому же принципу. А нам объяснил, что не хотел, чтобы на руках Фостеров была кровь хоть одного президента!

– Но ведь в той корпорации их всех всё равно, наверное…

– Наверное, – кивнул я, и почему-то подумал: «Нет, не буду Бобби Уилсона скотом обзывать!»

– А если всё равно убили – какая тогда разница?

– Я без понятия – но для деда разница была.

– Грустная история, – сказал Ник, подумав.

– Ага… – мне и самому отчего-то стало грустно. – Ну а ты к чему спрашивал-то?

– А, ну да! – сразу же оживился он. – Подскажи, а когда вы их начали откармливать на убой? Когда вообще полагается это делать?

– Ну как же… – вот вам ещё одно подтверждение того, что этот Мистер Всезнайка не такой уж и умный. – Когда к праздникам готовишься: ко Дню Благодарения, или как здесь – к Большой Неделе. В общем, где-то за месяц…

– Ну вот!

– Чего «ну вот»? – нахмурился я. А он просто посмотрел на ведёрко с жареными крылышками, потом на столик, который по нажатию кнопки мог уехать вниз и вернуться вновь накрытым; посмотрел – и хитро заулыбался.

И тут до меня наконец-то дошло.