Поэтому прямо сейчас, подъезжая к академии, я стискивала на коленях платье и почти сожалела о своем решении. Карета еще даже не остановилась у входа, а на нас уже начали коситься. Герб нашего рода был вторым по узнаваемости в империи, а это значит, что его знал буквально каждый. А еще каждый был в курсе последних новостей... И таким нехитрым образом у нас рождается великолепный повод для сплетен.

И хотя я всю сознательную часть своей жизни крутилась в высшем обществе, но это нисколько не умоляло мой страх быть в центре внимания перед большим скоплением народа. Обычно львиную долю внимания оттягивал на себя Кайран. Я даже не могу вспомнить приема, который я бы посетила без него. Но сейчас Кайрана не было... А толпа зевак была. Разговор с ректором – пол беды, но ведь до него еще нужно дойти через всех этих магов и драконов.

— Эривальд, — зовет Гарсия, которая привычно занимает место напротив. Она хмурится.

Будучи человеком прямым, она искренне ненавидела все сплетни и кривотолки. Гарсия жила по принципу: «Не можешь высказать свои мысли человеку в лицо, не высказывай их совсем». Эта позиция мне безумно нравилась, наверное, именно поэтому мы и подружились, хоть изначально нас и связывали отношения «объект-телохранитель».

А еще Гарсия обладала неожиданной гиперопекой. Дай ей волю, и она взяла бы меня в охапку и утащила куда-нибудь в горы, совсем как дракон свое сокровище в древних сказках.

— Эривальд, — повторяет она. — Я хоть сейчас могу приказать развернуть лошадь и уехать назад.

С колотящимся сердцем наблюдаю из окна - как мы становимся все ближе и ближе к воротам, как все меньше остается времени до момента, когда мне придется напрямую столкнуться с людскими взглядами и пересудами. За стеклом мелькает первая арка, а это значит, что остается совсем чуть-чуть.

— И что я буду делать дальше в таком случае? — отвечаю я вопросом на вопрос. — Стану затворницей в поместье?

— Ты могла бы уехать хотя бы на год, а когда вернулась бы...

— А когда вернулась бы сплетни пошли бы с новой силой, — перебиваю я ее, мотнув головой. — Ты не знаешь этих падальщиков. Они не упустят свой шанс поживиться мертвечиной. Сейчас или через год – мне все равно придется пройти через это, так почему бы не сделать это сейчас?

Мелькает вторая арка, и все внутри сжимается от волнения. Я вытираю вспотевшие ладошки о платье и делаю пару вдохов и выдохов.

— За год ты восстановишь свое душевное равновесие, — предполагает Гарсия.

Я усмехаюсь и перевожу на нее красноречивый взгляд. Если бы она могла вспороть мою грудную клетку, увидела бы там только разорванное, распотрошённое нутро. Такое не восстанавливается ни за год, ни за два.

— Знаешь, — вдруг говорит она дрогнувшим голосом, отводя взгляд, и пружина внутри меня натягивается сильнее, готовясь к очередной порции боли. — Я все время просила тебя прекратить смеяться и радоваться, но Единый... Сейчас я бы отдала свое мастерство владения мечом, лишь бы вернуть тебе ту безмятежность.

Воздух застревает в моих легких. Я перевожу невидящий взор на окно, чувствуя как глаза снова застилает слезами. Гарсия не была аристократкой. Все свое детство она провела в нищете, и лишь ее невероятный талант помог ей пробить путь к вершине. И сейчас, эта потрясающая девушка говорила, что, не думая, отдала бы это за мое счастье.

Мне больно, горестно, внутри все разрывается, но вместе с тем и накрывает живительной волной благодарности. О Единый, пусть ты ниспослал мне испытание с Кайраном, но как же я благодарна тебе за своих друзей и близких.

Я моргаю, позволяя паре слезинок скатиться по щекам. А затем вытираю мокрые дорожки и, поворачиваясь к Гарсии, беру ее ладони в свои, встречая наполненный переживаниями взгляд.