Она оглядела его с ног до головы, и Лин Юнь почувствовал, как стыд обжигает его щеки. Но в ее взгляде не было насмешки или презрения, только… признание вида, который она, вероятно, видела много раз: изгнанный, неудачливый, на грани.

«Что тебе нужно, мальчик?» – спросила она хриплым, прокуренным голосом. – «Поесть? У тебя есть деньги?»

Лин Юнь опустил голову. «У меня нет денег, хозяйка. Но я могу… я могу работать. Сделать что-нибудь по хозяйству.»

Матушка Лань задумалась на мгновение. Взгляд ее снова скользнул по его раненой ноге. «С такой ногой ты немного пользы принесешь. Но… ладно.» Она вздохнула. «Похоже, ты из тех, кто попал в беду не по своей глупости, а по чьей-то злобе. Ступай на кухню. Скажешь поварихе, что Матушка Лань велела тебе дать тарелку похлебки и кусок хлеба. А потом можешь подмести двор. Но только быстро и без глупостей.»

Лин Юнь почувствовал невероятное облегчение. «Спасибо, хозяйка! Я… я отработаю, клянусь!»

«Клятвами сыт не будешь,» – буркнула она, но в ее тоне не было злобы. – «Иди уже.»

Он поспешил на кухню, где добрая, полная повариха, ворча, налила ему горячей похлебки. Это была самая вкусная еда, которую он ел за последние дни. Похлебка и хлеб придали ему немного сил. Затем он вышел во двор и принялся за работу.

Работая метлой, Лин Юнь старался не привлекать внимания, но невольно прислушивался к разговорам, доносящимся из таверны. Кулон под одеждой был тихим, но его постоянное присутствие ощущалось.

За одним из столов сидели двое мужчин. Они были одеты в неприметные, но явно качественные дорожные робы и говорили вполголоса. Лин Юнь почувствовал их ауру – они были культиваторами, сильнее, чем большинство посетителей таверны, но не настолько сильные, как те, что преследовали его у Шепчущих Пиков. Однако что-то в их ауре показалось ему… знакомым. Холодный, отстраненный оттенок, который он чувствовал в присутствии тех охотников.

Он постарался подмести поближе к их столу, делая вид, что сосредоточен на работе.

«Нет, я говорю тебе, это правда!» – говорил один. Его голос был низким и резким. – «Старый червяк был обнаружен! Он скрывался в тех забытых горах!»

«Ты уверен?» – скептически спросил второй. – «Старейшина Тунь говорил, что Хранители мертвы как вид. Этот артефакт – всего лишь легенда.»

Лин Юнь замер. Хранители? Артефакт?

«Легенда, говоришь? А как тогда объяснить, что старик был там, и как он смог оторваться от первой группы?» – возразил первый. – «И почему после его… устранения… эхо Ключа стало слышно? Слабое, но отчетливое?»

Ключ. Эхо. Старик. Они говорили о старике Фэне и кулоне!

Сердце Лин Юня бешено заколотилось. Он почувствовал, как кулон на его груди слегка дрогнул, словно в ответ на услышанные слова. Это было не то «дрожание» мира, а скорее внутренний резонанс.

«Эхо слышно?» – второй мужчина звучал удивленно. – «Значит, Ключ действительно у кого-то. И кто-то… резонирует с ним.»

«Именно! Поэтому нам и приказали прочесать все близлежащие поселения и торговые пути. Искать того, кто несет на себе след эха. Это может быть кто угодно. Слабый смертный, случайно наткнувшийся на него. Или… кто-то, кто обладает врожденным сродством.»

Врожденное сродство. Слова старика Фэна. «Твоя аура… резонирует.»

Лин Юнь почувствовал, как холодный пот стекает по его спине. Они искали его. И они могли почувствовать этот резонанс, это эхо, которое он теперь носил в себе благодаря кулону и прикосновению старика.

«Но как мы его найдем?» – спросил второй. – «Эхо слабое, рассеянное. Мы не можем просто сканировать каждого встречного.»

«Пока нет. Но оно усилится, если носитель попытается использовать силу Ключа. Или если он находится рядом с местом, где энергия Времени искажена или собрана. У нас есть методы…» Первый мужчина замолчал, понизив голос еще больше. «Просто будь начеку. И доложи о любом подозрительном человеке, особенно о тех, кто кажется слабым, но ведет себя странно, или… кто кажется немного…