– Великий, нет! Только не ликвидацию!

 Сопротивление шефу всегда уносило у Оскара много сил, опустошало и делало беспомощным.

– Оскар, нельзя создать мир на основе одного благополучия. Только ты, со своим идеализмом мог такое придумать. Все устроено иначе. Где свет, там тьма, где есть жизнь, там есть смерть. А где будет гений, там будет и посредственность.

 Великий опять замолчал. Возникла новая пауза. В тишине Оскар слышал только тяжелое дыхание шефа. Тот опять продолжил:

– Невозможно создать успех, одаренность, удачу из однородного материала. Это слишком сложное кружево. Это так не работает. Всегда будет остаточный эффект. Ты же знаешь, Оскар, когда мы создаем лекарство, мы собираем множество компонентов, изучаем их свойства и взаимодействие. Но никогда не бывает положительного эффекта без побочного отрицательного. А если нет вреда, то и польза от него ничтожная.

 Великий снова замолчал. Его взгляд впервые за весь разговор на мгновенье остановился на Демиурге. Оскар почувствовал невыносимую усталость. Пора было заканчивать аудиенцию.

– Великий, я дам ему проводника. Я выведу его.

 Великий стал раздраженно поглядывать на часы. Песок заиграл от лунного света, ожидая команды снова двигаться, бежать дальше… Шеф продолжил:

– Ты же знаешь! Если проект не использовал свой дар, придет наказание. И даже я не смогу ему помочь. И чем больше ты в него вложил, тем сильнее расплата. Талант вырвется болезнью, срывом, ухода в сумрак, поворотом в никуда. А если быть точным, включится программа самоликвидации. Проект исчерпал свой ресурс. Признай это.

– Нет! Я знаю его, как себя, он дорог мне. Я не могу так просто взять и… чтобы его не стало. Я хочу его сделать счастливым и отпустить.

 Из открытого окна в комнату заполз серый туман, он медленно заполнял собой пространство, пытался спрятать рукописи на столе, песочные часы. Разговор подходил к концу.

– Оскар, я создал не одного гения. К какому счастью ты его ведешь? Он не может стать счастливым по определению. Он одна из направляющих, несущих конструкций. Это его удел. Он для этого был рожден. У него не должно быть другого выбора. Счастье… Счастье для бабочек! Он должен стремиться к вершине. Ты Демиург! Ты должен это знать!

– А что там, на вершине, Великий?

 Опять пауза. Великий словно обмяк в кресле. Стал еще тяжелее.

– Одиночество… ты же знаешь…

 Он медленно встал. И усталой шаркающей походкой стал уходить в черную бездонную сторону. Туман все больше наступал. Великий откашлялся и бросил Оскару: “Последний шанс тебе”, – и медленно растаял вдалеке.

 Песочные часы очнулись и зашептали золотым потоком.

 Любимые виды спорта Изотова были диван, плед, книги и одиночество.

Пожалуй, плавание он еще мог терпеть. Вода была его комфортной стихией. В ней Сергей чувствовал себя свободным. Свободным от проблем, чувства долга, совести и тяжести собственного тела. Вода его успокаивала, менялась с ним энергиями: забирала все негативное, усталое и злое, а заряжала освежающей бодростью. В воде он не мог бежать, делать резких движений, а мог только выдохнуть и подумать.

Выспавшись после суточного дежурства, Изотов тащил в бассейн свое уставшее тело бывшего пловца, чтобы, нырнув в воду, обрести подвижность в новом измерении. Организм, чувствуя к концу четвертого десятка, что гарантийный срок на исходе, начинал подводить. Он укорял за интенсивную эксплуатацию ночами, длительную неподвижность за компьютером и регулярный алкоголь в малых дозах.

 На «скорой помощи» не принято говорить: «работаем». Здесь не работают, а дежурят. Сегодня сутки у Изотова были от дьявола. Весь день шел дождь, не переставая. Он лил и лил, заполняя собой все пространство вокруг подстанции и машин. Он бил в окно, стучал барабанной дробью по крыше, бурлящим потоком мчался вдоль тротуаров. Сергей дежурил с напарником Егором, фельдшером после медучилища, молодым крупным парнем, с сильными руками и отличными прыжками в длину. Они мелкими перебежками преодолевали лужи, с оборудованием наперевес, от подъезда к машине.