Потифар, поглаживая кота по спине, украдкой любовался Эли. Наблюдал за плавными, неторопливыми движениями своего приемного сына, за тем, как он разливает вино по кружкам, как ест кусок холодной гусятины с пшеничным хлебом, макая в кисло-сладкий соус. На груди Эли висело широкое ожерелье из отполированных золотых пластин, жемчуга и драгоценных камней, на запястьях и лодыжках блестели золотые широкие браслеты с начертанными на них заклинаниями и молитвами. Средний палец левой руки украшал серебряный перстень с бирюзовым камнем. Все это Потифар подарил Эли в честь окончания школы писцов. Вчера во время торжества в Зале истины родители выпускников, жрецы-учителя, Саба, его ближайший друг, – все они восхищались красотой его сына! Потифар тогда расчувствовался, чуть не заплакал от счастья. Хорошо, Эрте рядом была: успокоила.

Сын! Пусть не родная кровь. Пусть хабиру. Это ничего не значит. С тех пор, как умер Какемур, их с Эрте сын, Потифар не делит людей на египтян и не египтян, он делит людей на живых и неживых. Боги забрали Какемура на «Ладью вечности», не спрашивая, кем он был рожден.

Потифар до сих пор в деталях помнит тот день, когда впервые повстречал Эли. Помнит, как перед этим он долго стоял на коленях в святилище бога Осириса и умолял дать успокоение его истерзанной тоской душе. Как он уже было прошел мимо мальчика, сидящего на каменных ступенях храма, но в этот момент его поприветствовал писец. Потифар обернулся и натолкнулся на взгляд мальчика. Он увидел глаза Какемура! Его взгляд! Добрый и наивный! Уже вечером, находясь дома, Потифар понял, что это Осирис послал ему этого мальчика. Потифар должен помочь ему стать счастливым.

Что мальчик из семьи хабиру – это к лучшему. Осирис дал Потифару испытание: сможет он сделать иноплеменника счастливым, быть Потифару успокоенным. На следующий день он направился с Кнофером к храму, чтобы разыскать Махли, но их там ждало разочарование: меняла к тому времени был уже мертв. Им пришлось самим идти в деревню наудачу, зная лишь имя менялы…

Так, в период ахет во второй год правления фараона Эйе, когда с большой водой в город начали прибывать суда, из поселения хабиру исчез мальчик по имени Эли. В это же время в городе появился сирота, сын дальних родственников Потифара по имени – Мшэт.

– Отец, долго мне ходить в помощниках господина Хуфу? – прервал его раздумья Эли. – Я-то думал, окончу школу писцов и стану как ты – судьей…

Потифар попросил Эли с первых же дней называть его отцом. Благо, Шуну, настоящий родитель Эли, был не против. И не было для Потифара большего счастья, чем быть для Эли отцом, хотя бы названным.

Юноша смотрел на Потифара захмелевшими, подведенными сурьмой глазами, улыбка не сходила с его губ.

«Дурачок, куда ты спешишь жить, наслаждайся тем, что есть. Ты еще не догадываешься, через что тебе предстоит пройти, какие испытания встанут на твоем пути, – думал Потифар. – Судья. Ты, наверное, думаешь, что я, Потифар, стал главным судьей благодаря своему незаурядному уму? Нет, сынок, ты ошибаешься, и притом – сильно. Еще до начала суда я знаю, кто выиграет процесс. Кто больше заплатит, тот и выиграет. Я поначалу был такой же, как ты: верил в правосудие, волю богов. Со временем жизнь расставила все на свои места. И тебя, сын мой, поставит».

– Не торопи судьбу, сынок, станешь и ты когда-нибудь судьей. На большом месте сидеть – много ума надо иметь. Хуфу научит тебя всему, что знает. И я не останусь в стороне. Не спеши, сынок.

Эли поставил полную кружку поближе к Потифару, другую – поднял.

– Отец, порадуйся за меня, сегодня я узнал, кто убил Махли! – словно здравницу, провозгласил он торжественным тоном.