Впервые за долгие годы он отложил дописанную рукопись с недовольством. Спроси его кто-нибудь о причинах этого чувства, доктор Филлини не смог бы дать никакого внятного ответа. «Нужно ли звонить Виктору?..», – подумал он. – «может, я ошибаюсь, и это хороший роман, просто я не в духе…»

Виктор Кабрини был его редактором. Избранным редактором, знающим толк в книжном бизнесе. Именно он помог ему достучаться до издательского Олимпа. Этот человек был хорош во всем, что касалось социализации. Виктор был остроумным, но не терял контроля над собой, был сдержан, говорил нечасто, но точно, и оставался всегда вежлив. Он прекрасно владел языком, любая его мимика, любое маленькое движение тела были напрямую связаны с логикой его слов. Лишь один маленький нюанс мог бросить тень на его светлую фигуру. Все, о чем говорилось выше и все, о чем еще не сказано, Виктор Кабрини делал исключительно ради денег.

В телефонной трубке зазвучали прерывистые гудки. С первого раза трубку не взяли. Он позвонил снова. В его руке тлела последняя сигарета. «За следующей придется идти в магазин», – подумал он, не желая ее тушить. В конце концов трубку подняли, но привычный жизнеутверждающий голос Виктора звучал довольно низко.

– Да? Я слушаю. Кто звонит?

– Это Андре. Вам удобно говорить?

– Андре? А сколько времени?

– Времени? Так. Минутку.

Филлини заметил, что часов на руках нет. Он привстал, и солнце тут же оросило его глаза холодным блеском. Заглянув в дом, он увидел, как маленькая стрелка часов почти склонилась к пяти часам. Он ахнул, но было поздно. Виктор ждал ответа.

– О, простите меня пожалуйста… Я заработался, совсем не заметил, сколько на часах.

– Так сколько же?

– Пять утра… Простите, я позвоню днем.

– Пять, говорите? Так, так…

– Я могу позвонить после обеда, – сказал писатель, от неловкости сильно сжав в руке телефон.

– Нет, все хорошо, – ответил Виктор. – Мне как раз пора вставать. А что вы хотели сказать? Что-то срочное?

– Нет, ничего срочного. Я только что дописал роман, хотел…

– Правда?! – голос играл на грани восторга и смущения. – Почему сразу не сказали! Так-так… Говорите, пять утра? Тогда жду вас в шесть. У меня будет еще целых два часа, чтобы прочитать скажем, четверть рукописи, плюс время, что уйдет на дорогу, обеденный перерыв, небольшая хитрость на работе… – он, как всегда, думал вслух.

– К вечеру скажу свое мнение. Можете выезжать, жду вас!

– О, правда? – радостно спросил писатель, уже не сомневаясь в том, что все так и будет. – Приведу себя в порядок и…

– Зачем мне ваш порядок? Везите скорее книгу, – отшутился Виктор. – Извините, я стал злоупотреблять нашей дружбой.

Услышав смех в трубке, Андре оживился и ответил ему с тем же энтузиазмом.

– Все хорошо. Мне самому надоели рамки интеллигентности. Хочется стать проще. Простите, я опять вас заболтал. Спасибо, Виктор, иногда мне кажется, что вашей заслуги во всем этом больше, чем…

– Сущий пустяк! Я жду вас. У меня не так много времени.

– Хорошо, уже выхожу.

Убрав телефон, он умылся, переоделся и быстрым шагом пришел к таксопарку. В глазах все было мутным, он уже хотел спать, но боролся со сном, чтобы передать первый черновик редактору как можно скорее. Уже сев в такси, он все никак не мог избавиться от чувства, что не только с этой книгой, но и со всеми другими его книгами что-то не так. Он будто прятался в самом себе от этой мысли, но скрыться от нее было нельзя.

Профессор почувствовал тошноту и попросил таксиста остановить машину. На него накатил жар, следом по спине пробежал холод. В слабом и полусонном состоянии он вышел из такси и побрел по светлой, но все еще прохладной улице. Вокруг не было ни души. Он спешил, но мысли все равно были стремительнее и тянули его в пасть своих зыбучих песков.