И просто, просто слова.
Ещё не приехал утренний поезд,
Ещё не кружит голова,
Ещё каникулы Римские где-то,
И высится Спас на Крови.
На полустанке – шальное лето,
Лето нашей любви.
«Я под утро проснусь…»
Я под утро проснусь
И за вами приеду.
С пересадками грусть
Доберётся к обеду.
И воркуют ветра
По дороге Калужской
И дожди, что с утра
Опрокинуты в лужи.
В странном зеркале —
Тихо нагрянувший вечер.
Далеко до зимы,
До надежды, до встречи.
К ночи грянет печаль
Сквозь нагретые ставни,
И воркует прощай
Твоим голосом давним.
Значит, снова пора!
Дни в багаж собираю,
Не забудь,
Что вчера
Я к тебе приезжаю.
«На стену, где солнце…»
Е. Д.
На стену, где солнце
Глядит из окна,
Приблизится дождь
Позабытого дня.
Он будет печален
И радостен, всё ж
Он будет начален —
Он всё-таки дождь.
И там, на стене,
Уместится вполне
И каплей застынет
По чьей-то вине.
И, главное, он
Никогда не пройдёт, —
И солнце не в счёт,
И разлука не в счёт.
Не знаешь, что будет
У нас впереди,
Пока не просохнут
На стенах
Дожди.
«Утрачена в строке простая запятая…»
А. Апостолову
Утрачена в строке простая запятая.
До точки далеко, до осени – едва.
Всего-то ничего – безделица лихая,
Но вот из-за неё мешаются слова.
И восклицаний пыл стихает, непонятный,
И ударений шквал всё хлещет невпопад.
Один простейший знак, поставленный невнятно, —
И все мои слова покатятся назад.
И сдвинется закат, грозою мчат тревоги;
Всё кажется «потом», а за окном «сейчас»;
И скрещены пути, мучительны дороги,
И детвора бежит – за нею глаз да глаз.
А где-то посреди, от жизни уставая,
Потянешься вперёд куда глаза глядят,
И чёткая, как след, возникнет запятая,
И этот хрупкий мир воротится назад.
И пожелает нам счастливых многоточий,
Рябиновой зари, холодных январей;
И ветреный апрель разбудит долгой ночью,
И чудо запятой мелькнёт в судьбе твоей.
«Букет из листьев, из осенних дней…»
Букет из листьев тёплым октябрём,
Что сорван по дороге на прощанье,
От осени идущей завещанье,
Диктуется застенчивым дождём.
Букет из листьев, из осенних дней.
Кочует суета, шумят вокзалы.
Багряный свет за окнами сильней,
Желтеет вечер под ноги устало.
Гербарий наших мыслей – на потом.
Они живут и чувствуют, и ладят.
И всё это единой встречи ради,
Что листопадом грянет за окном.
Букет из листьев. На столе октябрь.
Альбом от очень раннего Пикассо.
Прованс из биографии. Терраса.
И натюрморт с избыточным дождём
Просохнет и отправится вослед.
Неясный почерк, праведные знаки,
А осень графоманит на бумаге,
Поглядывая щедро на букет.
«Ты снова берёшь мольберт…»
Ты снова берёшь мольберт,
По краскам разложишь осень,
Вот жёлтый потянется след,
Он где-то уже морозит.
Багряный чуть на потом,
И, серый с дождем мешая,
Какой-то невнятный дом
Под краскою оживает.
Меняется акварель —
Выдавливает движенье,
Течение наших потерь
И наших дней продолженье,
Там яблони по ногам.
Рояль, тихий свет по шторам,
Где грезится по ночам,
Где поезд идет нескорый,
Потерянных дней сюжет.
Разлука или спасенье.
Ты снова берёшь мольберт,
Рисуешь мое настроенье.
«Сударыня, кажется, март…»
Сударыня, кажется, март,
Летящий, дождливый, изменчивый.
Какой-то немыслимый фарт —
К тебе приходящая женщина.
Едва прикоснувшись рукой,
Снимая пуанты величия,
Становится Ваше Величество
Недолгой, но главной судьбой.
Сударыня, настежь окно.
Немного совсем нам отмерено,
И то, что с годами потеряно,
Открыть нам сейчас суждено.
Сударыня, март наступил.
И даже немного закончился.
Он солнечным, радостным был,
Ведь правда же, Ваше Высочество.
Да, кстати, в Париже дожди,
И зимы мгновенно растаяли.
Нам всё ещё по пути,
Садитесь на поезд, сударыня.
«Не оглянись, Мария, канул век…»
Не оглянись, Мария, канул век,
Не оглянись, ещё шаги слышны,