Ветрами гонимая, мчится вперёд.
Легко поддаются препятствия первые,
И ночь, и дорога, и ветер не в счёт.
«Однажды в степь галопом…»
Однажды в степь галопом,
Туману вопреки,
У божьего порога
Застыли рысаки.
А всадник всё быстрее
Из утра да на свет.
Хотел бы быть мудрее,
Но сил на это нет.
«По осени желтеют письмена…»
По осени желтеют письмена,
Из гладкой кожи грезится папирус.
Такие наступают времена,
Что каждый день – нечаянная милость.
Над большаком поднимется туман
Ещё желтей, ещё грустней и тише.
У осени, моей голубки рыжей,
Опять роман!
«Запомнился один актер…»
И. Костолевскому
Запомнился один актер,
Не выходивший в первом акте.
Он просочился к нам в антракте,
Он исполнял огромный хор.
От греческих трагедий след
Лишь в репликах потусторонних,
Как задержался в нашем доме
Неторопливый, влажный снег.
Он постоянен, он – всегда,
Когда и радостно, и горько.
Тебе – полстолька, мне – полстолька,
И мы сильны, как никогда.
Теряет мизансцену жизнь:
Вот – крупный план, вот – повторенье,
И снег, как белое спасенье
В моей надежде, задержись!
«Вместо белой зимы —…»
А. В. Панкратову-Чёрному
Вместо белой зимы —
Повторение дней,
В серой дымке стучат поезда.
Остаётся немного полей и дождей,
И от года уже ни следа.
За проталиной полночь,
За полночью день,
Високосное небо горит.
И береза – протяжная снежная тень —
Говорит, говорит, говорит.
Обязательно снег постучится в окно,
И метель пронесётся, как вихрь.
И по боговой метке, что заведено,
Наберет откровение рифм.
P.S
Шелестела строка печальная
И пронзительная, как боль,
Неулыбчивая, венчальная,
Перепаханная тобой.
«Был рассвет. За окошком…»
Был рассвет. За окошком
Промчалась река.
Утро. Родина. Хата. Равнина.
И загадкой летели
В ночи облака…
Словно думы былого
С повинной.
«Мы крещены одним рассветом…»
А. Галибину
Мы крещены одним рассветом,
Но разной осенью при этом,
Просёлочною пылью лет.
И ямб забытого поэта
Настигнет дуновеньем ветра
В жару, где сил как будто нет.
Подёрнутся литые ставни,
И новый день в миру представлен —
Его рассвет благословил.
Таким он в вечности оставлен,
Чуть-чуть художником исправлен,
Но это чудо – он ведь был.
«Николо-Сольбинская участь —…»
Настоятельнице
игумении Еротииде
Николо-Сольбинская участь —
Николо-Сольбинская честь,
Где от источника – живучесть,
Где от небес – благая весть.
Где по дороге, в прах разбитой,
Где по тропинке до конца
Вдруг открывается обитель,
Как лик знакомого лица.
Где глина на кругу гончарном,
Где времени твердеет бег,
Где у послушницы печальной
В руках такой забавный век.
Где детский голос колокольцем
Мольбу внезапно оборвёт,
Где матушка к тебе придёт,
Где к вечеру заходит солнце.
Забытый лес, забытый сад,
И храмовое воскресенье.
Николо-Сольбинский обряд,
Николо-Сольбино спасенье.
Когда на веру присягнём,
Когда от веры отречёмся,
Мы постучимся в этот дом —
И мы всегда ему придёмся.
«Возле Плещеева озера…»
Е. Тарло
Возле Плещеева озера,
Возле Петровского домика
После одной из Всенощных
По вертикали мело.
Утром читал Вергилия,
Точно помню, «Буколики»,
Потом уезжали в Сольбино
Вместе с Женей Тарло.
Назавтра к иконам Гурия,
Где свет, словно притча небесная,
Стояли, прижавшись к вечности,
И быстро совсем рассвело.
Вдогонку – метельная фурия
И тёплая служба Воскресная.
И свечи к иконе ставили
Вместе с Женей Тарло.
Фамилия неприступная
Словно тянулась к сражению.
И аксельбанты примерены,
Но лошадь чуть повело.
А пуля – дура беспутная,
Особого рода рвение…
И нет уже больше с нами
Хорошего
Друга
Тарло.
Я пулю придумал.
Не к чему
Её напрасно примешивать.
Ведь души и струны не вечные,
И страшное произошло.
И тихим плещеевским вечером
Твои зеркала занавешены.
А утром в Николо-Сольбино