Но нас это не касалось.

Я вдруг понял: мы не застревали в этих петлях. Время здесь пыталось удерживать жителей в одном и том же мгновении, но нас оно не трогало. Мы шли дальше, тогда как другие повторяли одни и те же действия, застывая во временных ловушках, как насекомые в липкой паутине.

– Почему это не влияет на нас? – пробормотал я.

Кира бросила на меня короткий взгляд, но в ее глазах не было удивления.

– Мы чужие. Нас нет в этом порядке.

Макс усмехнулся.

– То есть весь этот мир зациклился, но мы даже не в системе?

– Похоже на то, – кивнула Кира.

Я медленно выдохнул.

– Значит, мы не подчиняемся этим законам.

Макс почесал затылок.

– Отлично, хоть где-то быть чужаками – преимущество.

– Рано радуетесь, – пробормотала Кира. – Эта устойчивость может распространяться далеко не во всех случаях.

Мы побрели дальше по улице. Фонари горели приглушенным светом, но их магия потрескивала, будто борясь с чем-то невидимым. Вдруг впереди послышался топот. Я мгновенно схватился за кинжал. Кира тут же подняла лук. Макс вскинул арбалет. Из-за угла вылетел человек.

– Эй! – крикнул я.

Он не услышал. Беглец промчался мимо, не обратив на нас внимания. Но я успел заметить его лицо – и в глазах плескался ужас. А за ним, из-за угла, раздалось нечто куда более тревожное. Мягкое шуршание, будто кто-то скребет ногтями по камню. Кира напряглась.

– Готовьтесь.

Я сжал рукоять кинжала и сделал шаг вперед.

Я сделал шаг вперед, сжимая кинжал в руке, напряжение растекалось по телу, впитывалось в мышцы, как перед неизбежной схваткой. Воздух вдруг стал тяжелее, как будто сам город сжал грудную клетку, не давая дышать.

За углом, откуда только что выбежал неизвестный, продолжало доноситься это странное шуршание, напоминающее звук ногтей, скребущих по камню. Оно не усиливалось, не ослабевало, а существовало ровным, монотонным фоном, действуя на нервы, будто капли, падающие в воду с одинаковыми интервалами.

Кира медленно вытянула руку, натягивая тетиву, взгляд ее оставался холодным и сосредоточенным. Макс, стоявший рядом, нервно сжал рукоять арбалета, проверяя натяжение спускового механизма.

– Мне уже не нравится этот город, – тихо пробормотал он, двигаясь чуть назад, так, чтобы занять удобную позицию для выстрела.

Я шагнул дальше, чуть наклоняя голову, прислушиваясь. Ледяное чувство нехорошего предчувствия сковало позвоночник, а затем…

Тьма шевельнулась.

Из-за угла, в том самом переулке, откуда выбежал человек, вдруг появились тени – не резкие, не очерченные, а текучие, расплывчатые, словно из густого дыма. Они не двигались, они вибрировали, как всполохи на поверхности воды, сливаясь в одну аморфную массу.

Кира затаила дыхание, а Макс выругался сквозь зубы.

– Это что, шутка? – пробормотал он, медленно поднимая арбалет.

Я не ответил.

Что бы это ни было, оно двигалось.

Тени перетекали друг в друга, дрожали, а затем сделали первый шаг. Это был не скачок, не рывок, не плавное движение – скорее, смещение в пространстве, будто время дало сбой и пропустило момент, когда оно оказалось ближе. Я резко напрягся.

– Назад!

Но слишком поздно. Тьма двинулась вперед, и в следующую секунду я почувствовал резкий холод, пробежавший по коже, будто температура воздух вокруг упала до абсолютного нуля. Пальцы, державшие кинжал, затекли, а зрение дернулось, словно мир на мгновение перескочил с одного кадра на другой, пропустив несколько промежуточных.

– Магия времени, – прошептала Кира, не отводя взгляда от движущейся массы.

Именно. Это не была привычная нам магия. Совсем другая стихия. Время здесь не просто сломалось – оно стало оружием.