С тою же целью рассказывали, что когда некоторые благочестивые греки бежали из Константинополя на запад, захватив с собою книги, чтобы и там соблюсти православие, то латиняне все эти книги сожгли и стали печатать греческие богослужебные книги в своих типографиях, наполняя их разными новшествами и еретичествами.
Такой взгляд на греков и особое призвание Москвы был общим для большинства русского общества и поддерживался самим правительством. Последнее, чтобы оправдать поставление митрополитов без участия константинопольского патриарха, начавшее иметь место со времени флорентийской унии, выпустило «Слово избранно от святых писаний, еже на латыню» и пр., в котором право русских иметь митрополита независимого от патриарха доказывало тем, во 1-х, что русский царь есть преемник византийских императоров, а во 2-х, что русская земля просияла благочестием, «исполнилась цветущих храмов Божиих, яко звезд сияющих» и что в ней «большее православие и высшее христианство», чем в Греции. Это же подтверждали и приезжавшие за милостыней представители греческой церкви. Так, Иеремия, патриарх константинопольский, посвятивший в 1589 г. московского митрополита Иова в сан патриарха всероссийского, говорил царю Феодору Иоанновичу: «Воистину в тебе Дух Св. пребывает и от Бога такая мысль (об учреждении в Москве патриаршества) внушена тебе: ветхий Рим пал от ересей, вторым Римом-Константинополем завладели агарянские внуки, безбожные турки, твое же великое российское царство, третий Рим, всех превзошло благочестием; ты один во всей вселенной именуешься христианским царем».
Все это повело к тому, что русские стали считать себя единственно православным народом, наследниками греков и охранителями благочестия. Отсюда уже само собой следовало, что они считали своею обязанностью не только тщательно беречь наследованную от предков веру во всей чистоте, не допуская перемен ни в чем – даже в малейшей частице канонов и песней, не убавляя и не прибавляя ни единого слова ни у какой речи, но и признавать свое русское нормой для определения того, что православно и благочестиво, а что – нет. Если русские так крестятся, так читают свои книги, содержат такие, а не иные чины и обряды, то, следовательно, так должен делать, того должен держаться и всякий, кто хочет быть истинно-православным христианином. Непрерывный ряд св. угодников русской церкви своею святостью и прославлением от Бога ясно доказывает это. Лучшей и более надежной проверки достоинства и истинности русского благочестия быть не может, а потому истинному благочестию следует теперь учиться не у греков, как это было прежде, а у русских. Так. обр. русская церковь поставила себя на место вселенской и «на место вселенского сознания мерилом христианской истины стала национальная церковная старина».
в) Эсхатологические чаяния
Мысль о Москве, как единственном и последнем оплоте православия очень льстила самолюбию русских, но в то же время наполняла их сердце тревожными думами о судьбах России. «Четвертому Риму не быть, русское царство инем не останется», самоуверенно говорили русские книжники. Значит, с падением Москвы, должны погибнуть истинная вера и Церковь на земле и наступить последние времена, т. е. явиться антихрист, последовать кончина мира и вторично прийти на землю Господь Иисус Христос. Когда же это будет? О дни том и часе никтоже весть, ни ангели небеснии, токмо Отец Мой един (Мф. 24:36), сказал Спаситель Христос; когда же ученики спрашивали, когда будет кончина века, то Он отвечал притчами и указал лишь некоторые общие признаки, как-то: появление лжехристов, кровопролитные войны, тяжкие скорби, проповедание Евангелия по всей вселенной (Мф. 24 и 25 гл.) Между тем мысль человеческая с первых веков христианства стремилась определить время последних событий мира и церкви. Появились разные мнения. Одни, основываясь на словах Апокалипсиса (20 гл.) о связании сатаны на 1000 лет, утверждали, что последние времена наступят по истечении 1000 лет от Рождества Христова. Другие, имея в виду, что мир сотворен в 6 дней, а в 7-й Бог почил от всех дел Своих, думали, что эти 7 дней указывают на 7000 лет существования мира, по истечении которых и последует его кончина. Некоторые же кончину мира ставили в связь с судьбой римской империи и приписывали Риму вечность. Но в V в. Рим политически пал, между тем кончины мира не последовало. Тогда стали думать, что под Римом нужно разуметь новый Рим – Константинополь, а после падения Константинополя идею Рима перенесли на третий Рим – Москву и стали строить новые догадки о кончине мира, тем более, что и условия благоприятствовали этому. В 1596 г. латиняне посредством унии отторгли от православия большую часть западной России и стали сильно теснить православных, а в XVII в., в лице поляков, они нанесли страшные бедствия и северо-восточной Руси. Все это невольно наводило на мысль, что приближаются последние времена. Один ученый защитник православия, Стефан Зизаний, в своем толковании 15 огласительного слова св. Кирилла Иерусалимского, напечатанном в 1596 г., определил и время кончины мира (8 век = 8 тысяч лет). Другой ревнитель православия – Захария Копыстенский, соединяя древние мнения с своими толкованиями, изложил следующее мнение о последних временах. По тысяче лет, Рим пал духовно; в 1596 г., западная Русь приступила к римскому костелу, а в 1666 г. «не непотребно и нам от сих вин (т. е. от заражения латинством) опасение имети. Кто весть, аще в сих летех 1666-х явственных предотечев антихриста или того самого не укажет». Мысли эти перешли в Москву, были усвоены здесь и впоследствии причинили не мало тревог и волнений.