Согласие и единство были слишком чужды склонностям мятежников, чтобы продлиться долго. Пока римляне, занятые подготовкой к осаде, оставляли город в относительном спокойствии снаружи, внутри вновь разгорелось восстание. Люди Элеазара открыли ворота храма по случаю празднования Пасхи, которая выпала на то же время, и Иоанн [из Гисхалы] под видом толпы ввел в храм некоторых своих людей, тайно вооруженных под одеждами. Они проскользнули незамеченными, и, как только вошли, сбросили верхние одежды, обнажив оружие. Началась ужасная неразбериха. Народ решил, что на него нападут, и что ярость убийц не будет делать различий; единственным спасением было сгрудиться вокруг алтаря и святилища. Зелоты, понимая, что именно они – цель нападения, спрятались в подземельях. Сторонники Иоанна не встретили сопротивления, и после первого момента суматохи и беспорядка, жертвами которого стали те, кто меньше всего был причастен к распре, они завладели храмом. Иоанн, довольный своей победой, позволил народу свободно уйти и предложил зелотам присоединиться к нему, признав его своим вождем. Они согласились, и Элеазар продолжил командовать этим отрядом, но уже под началом Иоанна. Таким образом, после объединения этих двух фракций в Иерусалиме осталось только две силы: Иоанн, укрепившийся в храме, который отныне принадлежал ему безраздельно, и Симон, господствовавший в городе.

В разногласиях, разделявших их, они превратили в поле битвы район Акры, видный с западной стороны храма, сжигая все здания на этом участке. У Иоанна было шесть тысяч своих людей и две тысячи четыреста зелотов, недавно усиливших его партию. Симон превосходил его численностью: его отряд насчитывал пятнадцать тысяч человек, из которых десять тысяч были иудеями, а пять тысяч – идумеями.