Антон Стрельцов проснулся от собственного хрипа, так и не ставшим истошным криком боли. Сонный паралич медленно отступал. Разум возвращал контроль над телом. В лёгких кончился воздух, и сиплый стон наконец прекратился. Он хлопнул себя по лицу отяжелевшими ладонями, растирая выступившую слюну и пот.

Надпочечники ныли от адреналина, который выбросился и в реальности. Тело пробирала мелкая дрожь, а ноги сводила противная, зудящая боль заживших ран. Похоже, этот кошмар с ощущением того, как клыки Визгли скребут по кости, будет преследовать до конца дней. Он чертыхнулся и подался вперёд, растирая покалеченную ногу, терзаемую фантомными воспоминаниями. Кожаная обивка «Гелендвагена» тихо скрипнула, когда Антон сел, отлепляя потную футболку от поверхности сиденья.

– Чёрт, – он посмотрел на мокрое пятно.

Остатки дурного сновидения неуверенно отступали, возвращая сознание в реальный мир, но сердце по-прежнему не унималось, словно он действительно только что выпрыгнул из окна, пытаясь спастись от порождения саранчи. Снаружи послышались приближающиеся шаги.

Антон невольно встрепенулся и, скорее по привычке, чем ожидая подвоха, положил мокрую ладонь на рукоять дробовика двенадцатого калибра. Приклад оружия был спилен, а само оно закреплено параллельно задним сиденьям под потолком. Глухо щёлкнул замок тяжёлой дверцы, и в салон заглянула Анька.

Утренний свет, проникающий сквозь узкие окна под потолком гаража, отражался матовым свечением в длинных распущенных волосах. Под прямой чёлкой поблёскивали светло-голубые глаза. Пухлые губы тронула настороженная улыбка. На девушке была футболка с глубоким вырезом, открывающая манящую ложбинку между грудей и тонкие бретельки красного лифчика.

Одного этого момента оказалось достаточно, чтобы первородный страх, так ярко оживший во сне, начал угасать, освобождая место для тёплого и согревающего чувства. Как он хотел всегда просыпаться и видеть улыбающуюся Аньку. Этот милый овал лица, аккуратный носик и тёмно-красный отлив крашеных волос. Эти едва заметные морщинки вокруг глаз, выплаканные горечью утраты родных и близких.

– Кошмар? – тихо спросила она, положив ладонь на мокрую грудь. – Я услышала, как ты хрипишь.

Антон кивнул, делая глубокий вдох и смахивая с лица остатки липких капель, после чего жестом пригласил девушку придвинуться поближе. Вынырнув из реалистичного мира ужаса, ему хотелось почувствовать реальность окружающего пространства. Удостовериться, что всё это действительно осталось в прошлом. А липкого сиденья Гелика и ноющей ноги для этого оказалось недостаточно. Он хотел ощутить именно умиротворяющее тепло близкого человека.

– Всё хорошо, любимый, всё хорошо, – с пониманием сказала девушка, аккуратно забираясь в машину и прислоняясь к нему.

Не задумываясь, Антон обхватил её свободной рукой и благодарно прикоснулся губами к макушке. Анька тихо хмыкнула и подняла руку, обращённую к нему раскрытой ладонью. Мужчина благодарно улыбнулся и осторожно поднёс к ней свою, предварительно обтерев о сухой участок брюк. Пальцы соприкоснулись и так и замерли, подобно двум сомкнувшимся половинкам одного целого.

– Что это был за кошмар? – тихо спросила она, едва касаясь подушечек пальцев своими.

– Первый день. – Коротко и ёмко ответил он сорванным голосом, словно действительно только что орал во всё горло.

Анька положила свободную ладонь на шею поверх бешено пульсирующей артерии, будто призывая её успокоиться.

– Видел маму?

Он кивнул.

– Успел сказать, что хотел?

– Нет. Визгля грызла меня. Чёрт, это было так реалистично, как тогда…

– Это сон, – девушка перевела руку на металлический бондаж, помогающий Антону полноценно опираться на изувеченную ногу, закреплённый поверх тёмных грубых брюк. – Всё хорошо, успокаивайся…